Исай Лукодьянов - Экипаж «Меконга»

Юра включил вентилятор, чтобы быстрее высохла пленка.

Теперь — печатать. Он продернул пленку сквозь увеличитель так, чтобы кадр с клеткой стал перед окошком. Подложил бумагу, дал свет. Бросил бумагу в проявитель. В красном свете фонаря на бумаге медленно, словно нехотя, проступила клетка, потом верхняя переклади на кресла… Смутные контуры самого кресла и…

У Юры по спине пробежали мурашки.

На снимке проступили туманные очертания человеческого тела. Оно полулежало в кресле, снятое странным ракурсом — сверху вниз.

Вова чувствовал себя скверно. Официальное лицо, вызвавшее его к себе повесткой, знало многое из его биографии. Знало даже о том недолгом периоде, когда Вова после демобилизации сделался автоинспектором…

Тогда он, Владимир Бугров, любил стоять на шоссе вблизи колхозного рынка. Он хозяйски оглядывал проносящиеся мимо машины и останавливал иные из них мановением руки. Просмотрев документы шофера, он говорил:

— Ты хороший мужик. Езжай себе. Только сначала давай выпьем.

Они шли к ларьку. Вова заказывал себе двести граммов, а шоферу пить было нельзя: за рулем не положено. Шофер только платил. Вова залпом выпивал стакан, молодецки крякал, возвращался на шоссе и выбирал очередную жертву.

Вскоре стоустая молва донесла до управления милиции весть о богатыре-автоинспекторе, который целый день глушит водку чайными стаканами без закуси и при этом сохраняет бодрость и зоркость. Начальство, зная, что Бугров человек непьющий, заинтересовалось. Выяснилось, что Бугров заключил с ларечником соглашение, по которому ему наливалась чистая вода, в то время как шоферы платили за водку. На этом автоинспекторская карьера Вовы кончилась…

— Давно было, — угрюмо сказал Вова, когда официальное лицо напомнило об этом печальном эпизоде.

— Согласен. А спекуляция икрой?

— Тоже бросил…

У официального лица манеры были добродушные, голос тихий и даже задушевный, но Вове от этого легче не стало. Наоборот, у него на душе вовсю скребли черные кошки.

— Допустим, — опять согласилось официальное лицо. — А наркотики?

Вова молчал, царапая ногтем край следовательского стола.

— Я спрашиваю: у кого вы покупали наркотики?

— Фамилию не знаю. Махмудом его зовут, — хмуро сказал Вова.

— Это на углу Девятой Параллельной? Возле автоколонки?

— Да.

— Арестован ваш Махмуд. И его ленкоранские сообщники арестованы. Там рыбачок один был, принимал в море иранскую контрабанду. Распутали наконец узелок…

Вова исподлобья взглянул на следователя:

— Я, между прочим, не для себя покупал.

— Знаю. — Голос у официального лица вдруг стал жестким. — Покупали не для себя, а человека угробили.

Вова так и подскочил на стуле.

— Кто угробил? — выкрикнул он. — Сам он себя угробил. Вы, товарищ следователь, бросьте… Я по его сильным просьбам покупал… Думаете, мне…

— Успокойтесь, — негромко сказал следователь. — Я не обвиняю вас. К сожалению, он не мог обходиться без этого… Вы мне расскажите, какие были отношения между Опрятиным и Бенедиктовым.

— Не было у них отношений, — твердо сказал Вова. — Грызлись они меж собой. Как на остров идем, так всю дорогу грызня.

— Из-за чего?

— Это — не знаю. За науку не могу сказать. Меня дальше отсека, где двигатель стоит, Опрятин не пускал. По-моему, не клеилось у них что-то.

Следователь предложил Вове подробно рассказать о последней поездке на остров.

— Значит, вы оставили Бенедиктова в лаборатории, — заметил он, когда Вова Кончил рассказ, — запломбировали дверь и уехали, так?

Вова с искренним удивлением уставился на официальное лицо:

— Кто ж будет пломбировать дверь, если внутри живой человек остался?

— Н-да, живой человек… — Следователь внимательно разглядывал щекастую физиономию собеседника. — Перед отплытием с острова вы к доту не подходили?

— Нет, я с мотором возился.

— А какой у вас с Опрятиным разговор был на обратном пути?

— Вроде не было никакого. Молчал он как сыч…

— Был разговор. Когда вы остановили моторку, чтобы выкупаться.

Вова еще больше удивился.

— Верно, — вспомнил он. — Говорили, что медленно сегодня идем.

— А еще?

— А еще. он спрашивал, на какой пристани сел ко мне Бенедиктов. И не видел ли кто.

— Вот-вот, — кивнул следователь и записал что-то.

«Так говорит, будто в моторке был с нами, — подумал Вова. — А может, Николай Ларионыч ему рассказал?… Ну нет, станет такой гусь по следователям ходить, как же…»