Нил Гейман - Лучшие рассказы [litres]

– Боюсь, этого я вам сообщить не могу, – ответил Маркиз. – Вы же, в конце концов, не адресат этого послания.

– Что значит – не можешь? А ну-ка отвечай, что в письме? Для кого оно?

Маркиз пожал плечами. Плащ был так близко, что можно руку протянуть и погладить.

– Не имею права. Я не то что отдать, я даже показать его вам не могу. Вот разве что под угрозой неминуемой смерти… – неуверенно добавил он.

– Ну, уж это проще простого! Угрожаю тебе смертью. Все равно тебе уже вынесен смертный приговор как отступнику стада. А что до этого Смехача, – он посохом указал на Перегрина, который вообще-то и не думал смеяться, – то он пытался похитить члена стада. Это тоже карается смертью – вдобавок ко всему остальному, что мы собираемся с ним сделать.

Тут он посмотрел на Слона.

– Понимаю, мне стоило спросить раньше, но что, во имя Старой Ведьмы [105] «Старая Ведьма» ( Auld Witch ) – отсылка к еще одному лондонскому топониму, району Олдвич ( Aldwych ) и одноименной станции подземки. Звучат эти слова одинаково, но название «Олдвич» на древнеанглийском языке означает «старый рынок». , это такое?

– Я верный член стада, – смиренно сообщил Слон своим глубоким голосом; Маркиз подумал о том, что вероятно и его собственный голос звучал так же безжизненно и плоско, когда он был верным членом стада. – Я продолжал шагать в ногу, даже когда он перестал.

– И стадо благодарно тебе за усердный труд, – промолвил пастух.

Он протянул руку и потрогал острый кончик слоновьего бивня – так, интереса ради.

– Я никогда не видел ничего подобного тебе и очень рад, что едва ли увижу снова. Лучше тебе тоже умереть.

Слон махнул ушами.

– Но я же из стада.

Пастух посмотрел в его широкое лицо.

– Береженого бог бережет, – промолвил он и снова повернулся к Маркизу де Карабасу. – Ну, где же твое важное письмо?

– У меня в рубашке, – ответил Маркиз. – Однако я вынужден повторить, это самый важный документ из всех, что мне когда-либо доверяли для доставки. Должен попросить вас даже не смотреть на него – ради вашего же блага.

Пастух сгреб его за грудки и потянул. Пуговицы разлетелись и застучали по стенам и полу. Письмо в пакете для сэндвичей было во внутреннем кармане.

– Какая неприятность. Надеюсь, вы прочтете нам его вслух, прежде чем мы умрем, – сказал Маркиз. – Но прочтете вы нам его или нет, все равно обещаю, что мы с Перегрином будем слушать вас, затаив дыхание. Правда, Перегрин?

Пастух открыл пакетик и посмотрел на конверт. Потом разорвал и вытащил листок полинялой бумаги. Вместе с письмом из конверта взметнулась пыль и повисла в неподвижном воздухе тускло освещенной комнаты.

– Моя дорогая и прекрасная Друзилла, – вслух прочел пастух, – хотя я знаю, что ты пока не чувствуешь ко мне того, что я чувствую к тебе… Это что еще за бред?!

Маркиз ничего не ответил. Он даже не улыбнулся. Он, как и обещал, перестал дышать и надеялся, что Перегрин внимательно его слушал. А еще он считал, потому что это помогало отвлечься от настоятельной потребности возобновить дыхательный процесс. А возобновить его скоро придется.

35. 36. 37.

Интересно, сколько еще грибные споры продержатся в воздухе?

43. 44. 45. 46.

Пастух умолк.

Маркиз отступил назад, боясь почувствовать нож под ребрами или зубы мохнатых сторожевых на горле, но ничего подобного не случилось. Тогда он продолжил пятиться, подальше от людей-псов, а заодно и от Слона.

Перегрин, он заметил, занимался тем же.

Легкие жгло, сердце тяжело стучало уже где-то между висков – достаточно громко, чтобы заглушить тонкий надсадный звон в ушах.

Только прижавшись спиной к книжному шкафу у стены и оказавшись как можно дальше от конверта, он позволил себе глубоко вздохнуть. Рядом раздался вздох Перегрина.

За ним последовал еще один странный звук: Перегрин разинул рот пошире, и скотч упал на пол.

– Что это было? – спросил он.

– Наш билет на выход из этой комнаты и вообще из Пастушьей Чащи, если я не ошибаюсь, – ответил Карабас. – А ошибаюсь я редко. Ты не мог бы развязать мне руки?

Он почувствовал, что Перегрин возится с узлами, и вскоре веревка, которой были связаны его руки, свалилась на пол.

Рядом глухо зарычали.

– Я, наверное, кого-нибудь убью, – произнес Слон. – Как только пойму, кто.

– Угу, дорогуша, – отозвался Маркиз, растирая кисти рук. – Ты хотел сказать, «кого».

Пастух с собаками неуклюже продвигались к двери – шаг за шагом.

– Уверяю, убивать ты никого не будешь – по крайней мере, если хочешь добраться домой, в Замок, целым и невредимым.