Нил Гейман - Лучшие рассказы [litres]

Волоски у Маркиза на загривке встали дыбом.

– И что ты хочешь за эту информацию?

Грибник облизнул губы языком, покрытым лишайниками.

– Есть одна девушка. Она мне нравится. Да только внимания на меня не обращает.

– Грибная девушка?

– Кабы так. Были бы мы с ней как одна плоть, едины друг с другом и с Тем Грибом, – не знал бы я забот. Нет. Она из Вороньего Двора, из Рейвенс-корта. Но иногда к нам заглядывает. Я с ней даже разговаривал. Вот как мы с тобой сейчас говорим.

Маркиз не стал жалостливо улыбаться, но и хмуриться тоже не стал. Лишь едва шевельнул бровью.

– И она не отвечает взаимностью на твой пыл. Странно. Так чем же я тут могу помочь?

Парень запустил серую руку в карман дафлкота и вытащил конверт в прозрачном пластиковом пакете для сэндвичей.

– Я ей письмо написал. Типа стихи, хотя поэт из меня так себе. Чтобы объяснить, что я к ней чувствую. Но не знаю, станет ли она читать, если я сам ей его отдам. А потом я тебя увидел и подумал: вот если бы ты его отнес, ты мастер красиво говорить, уболтал бы ее…

Тут он как-то завял и умолк.

– Ты подумал, что тогда она прочтет его и с большей благосклонностью отнесется к твоему сватовству.

Юный Грибник опустил озадаченный взгляд на свой дафлкот.

– Да какое уж тут фатовство. У меня только это и есть, что на мне.

Маркиз подавил вздох. Грибная девица поставила перед ним треснутую пластмассовую тарелку с дымящимся ломтем Того Гриба.

Маркиз на всякий случай потыкал вилкой в Гриб – убедиться, что его и правда хорошо прожарили. Активных спор вроде не обнаружилось. Лишняя осторожность никогда не помешает, а для симбиоза Маркиз считал себя слишком большим эгоистом.

Гриб оказался недурен. Он прожевал и проглотил кусок, хотя горлу было больно.

– Итак, все, чего ты от меня хочешь, – это сделать так, чтобы она прочла твое страстное послание?

– Ты, что ли, про письмо? Про стихи?

– Ага, про них.

– Ну, да. И чтобы ты подождал и убедился, что она не выкинула письмо нечитаным. И еще чтобы ты принес мне ответ.

Маркиз окинул юношу взглядом. Да, у него малюсенькие грибы растут на щеках и шее, и волосы косматые и немытые, и пахнет от него затхло, как от давно заброшенного дома, но глаза сквозь густую бахрому глядят настойчиво и ясно, и сами они светло-голубые, и вообще он высокий и вовсе не урод. Маркиз даже представил его себе хорошенько отмытым и отчищенным и… несколько менее грибным – и зрелище это одобрил.

– Я положил письмо в пакет для сэндвичей, – сообщил юноша. – Чтобы оно не отсырело.

– Очень разумно. А теперь скажи, кто купил мой плащ?

– Не спеши, мистер Торопыга. Ты еще не спросил про мою любимую. Ее звать Друзиллой. Ты ее сразу узнаешь, потому что она самая красивая девушка при Вороньем Дворе.

– Красота, как известно, в глазах смотрящего. Мне нужно больше информации.

– Я же говорю: ее звать Друзиллой. Она там одна такая. И еще у нее большая красная родинка на тыльной стороне руки, похожа на звездочку.

– Грибник и леди Вороньего Двора. Маловероятный союз. Что навело тебя на мысль, что она оставит привычную жизнь ради ваших сырых подвалов и грибных радостей?

Молодой Грибник пожал плечами.

– Она меня полюбит, – сказал он, – как только прочтет стихи.

Он скрутил стебелек крошечного зонтичного грибка, мирно произраставшего у него на левой щеке и, когда тот упал на стол, бездумно подхватил и продолжил вертеть в пальцах.

– Ну, что, по рукам?

– По рукам.

– Тот чувак, который купил твой плащ, – сказал Грибник, – ходит с тростью.

– Мало ли кто ходит с тростью, – возразил Карабас.

– У этой на конце крюк. А сам он – ну чистая жаба. Невысокий такой. И толстый. Волосы цвета гальки. Хотел плащ. Твой ему приглянулся.

Он сунул грибок себе в рот.

– Полезная информация. Я непременно передам твои страстные славословия прекрасной Друзилле, – жизнерадостно заявил Маркиз, хотя на душе у него опять заскребли кошки. Он потянулся через стол, взял пакетик с конвертом из рук юнца, опустил во внутренний карман рубашки и пошел прочь.

Значит, человек с крюком?

Вместо плаща Маркиз де Карабас теперь щеголял в одеяле, завернувшись в него, словно в какое-то адское пончо. Радости это ему не прибавляло. Он хотел получить обратно свой плащ. «Не перья красят птицу», – прошептал смутно знакомый голос в глубинах памяти. От кого-то он слышал эти слова, когда был еще мальчишкой. Судя по голосу – от брата, а значит, их следует забыть раз и навсегда.