Борис Руденко - Торнадо

Пляж кончился, песок сменился камнями. Иногда берег делал изгиб, образовывая крохотные галечные бухточки, сейчас совершенно безлюдные. Подойдя к повороту тропинки в одну такую бухточку, Вадим услышал впереди странные звуки: кряхтение, прерывающееся негромкой руганью. Он выглянул из-за скалы и остановился.

Тот самый вчерашний качок, что собирал деньги за право сфотографироваться на фоне Торнадо, тянул к воде бородатого мужика, в котором Вадим узнал бывшего директора несуществующего ныне института.

— Ты у меня будешь гостей отпугивать, пень гнилой! — деловито приговаривал качок. — Тебя предупреждали, козла старого, чтобы помойку свою закрытой держал? Ну все, теперь доигрался...

Вадим аккуратно положил полотенце на камень, а плавки сжал в тугой комок в кулаке.

— Бог в помощь, — сказал он.

Качок мельком глянул на Вадима, видимо, не признав.

— Проходи, мужик, — пробормотал он, не отвлекаясь от своего занятия.

— Отпусти старичка, дебил, — вежливо попросил Вадим.

Качок остановился и швырнул слабо копошащуюся в его мощных дланях жертву на гальку.

— Кто? — удивленно переспросил он.

— Дебил, — повторил Вадим. — Ты что, в зеркало на себя ни разу не смотрел?

— Щас вместе посмотрим, — пробормотал качок, делая широкий шаг к Вадиму.

Тогда Вадим сильно и точно метнул тугой комок мокрых плавок в широкую рожу противника. Раздался звучный шлепок. Качок от неожиданности отпрянул, а в следующее мгновение Вадим, переместившийся к нему почти вплотную, впечатал на полном размахе снизу кулак в его тяжелый подбородок. Это был классический апперкот, исполнение которого Вадим в бытность увлечения боксом отшлифовал до совершенства. Качок потерял сознание в момент удара, поэтому грохнулся наземь во весь рост, словно подрубленный телеграфный столб, рядом со своей недавней жертвой, которая наблюдала за происходящим, так и не сделав попытки подняться.

Вадим потер занывшие костяшки пальцев и подобрал свои плавки и полотенце.

— Пойдемте, — сказал он. — Вставайте, чего лежать-то. Вам помочь?

Бывший директор поднялся и начал отряхиваться.

— Я вам весьма признателен, молодой человек, — проговорил он. — Но, вообще, вы напрасно ввязались.

— Чего он к вам пристал?

— Пытаются меня запугать, — горько усмехнулся Соловьев.

— У меня сложилось несколько другое впечатление, — хмыкнул Вадим. — По-моему, он хотел вас просто утопить. Чем вы им досадили? И кто это «они»?

— «Они» — все те, кто не желает слышать правду. И не дает услышать другим, — непонятно объяснил бывший директор. — Дураки. Негодяи. Преступники. Или всё вместе сразу. Кстати, вы тоже некоторым образом относитесь к ним.

— В качестве негодяя или преступника? — заинтересовался Вадим.

— В качестве равнодушного, — ответил Соловьев и покосился на неподвижное тело качка. — Вы его, случайно, не убили?

— Нет. Минут через пятнадцать очухается. Пойдемте!

Они вышли из бухточки и принялись взбираться по крутому склону к лестнице, что вела на набережную. Профессор тяжело дышал, но всякий раз сердито отталкивал руку Вадима, пытавшегося облегчить ему подъем.

— Так в чем же я провинился? — спросил Вадим, когда они остановились передохнуть на площадке. — К чему я оказался так равнодушен?

— Вот к этому, — Соловьев ткнул пальцем за спину Вадиму, тот обернулся, но кроме Торнадо ничего не увидел.

— Вы имеете в виду?.. — начал Вадим, но Соловьев перебил его довольно раздраженно.

— Да-да! Именно это я имею в виду. АВАУС. Или Торнадо, или, как его очень метко и справедливо называет местное население, — Пасть.

— А чем он вам, собственно, мешает? Вполне безобидный смерч.

— В том-то и дело, что не смерч, — сказал Соловьев тоскливо.

— А что же это по-вашему?

— Вы снова неверно сформулировали вопрос, — горько усмехнулся Соловьев. — Мое личное мнение тут не имеет ни малейшего значения. Но если вы действительно хотите знать правду — извольте. То, что вы видите, представляет собой конечную стадию гравитационного коллапса, известную в космологии под названием «черная дыра».

Вадим был готов засмеяться, но, взглянув на строгое и печальное лицо профессора, удержался. «Крыша поехала у старика от этих реформ, это факт», — машинально подумал он.

— Вообще, я слышал о существовании такой гипотезы, — осторожно начал он, — но ведь было официальное опровержение...

— Это не гипотеза, — сказал Соловьев вполне спокойно. — А вывод серьезнейших научных исследований не одного десятка специалистов. Исследование было завершено и — полностью закрыто.