Роджер Леви - Платформа [litres]

Что создало Пеллонхорка? Гены, превратности жизни и случай, как и всех остальных людей; но чем бы он стал, если бы не повстречался с таким уникальным созданием, как Алеф? И чем стал бы Алеф без Пеллонхорка?

Рейзер вспомнила о Бейле, о Мэрли, о Таллене, обо всех, с кем ее столкнула жизнь. О своей матери. Они сделали ее той, кем она была. Они все были в ней, были частью ее.

Таллен заворочался во сне; приглушенный потолочный свет играл на плоти и металле, из-за чего он казался незавершенным.

Алеф говорил о конструировании Жизней, о том, что называл мифом об уникальности трагедии. Возможно, он был прав, возможно, ничего нового не случалось. Значение имело лишь разделение переживаний. Сочувствие и принятие, рассказывание и выслушивание.

Но не для Пеллонхорка. Перспектива смерти довела его до безумия. Он не доверял даже Алефу, который сделал бы ради него что угодно, и поэтому ввел в уравнение собственную любовницу, которая соблазнила Алефа.

Но вместо того, чтобы укрепить его контроль над Алефом, это вбило между ними клин.

Оба они готовились к встрече на платформе. Пеллонхорк использовал Мэрли, чтобы доставить на платформу своих наемников, но Алеф узнал об этом и точно так же использовал Мэрли, чтобы привести сюда Рейзер. Более того – Алеф знал, что Пеллонхорк за ним следит, поэтому с помощью Рейзер навел Пеллонхорка на Мэрли много лет назад. Что еще мог сделать Алеф ради манипуляции Пеллонхорком в этой многолетней игре в человеческие шахматы – и что мог сделать Пеллонхорк? Рейзер сомневалась, что когда-нибудь разберется в этом полностью.

Итак, хотя Пеллонхорк не знал конкретно о ней, он знал, что у Алефа будет агент, и, чтобы его найти, Шепот послал Десиса. А Алеф, в свою очередь, не был уверен в Таллене, пока того не похитили, хоть и знал, что на платформе будет кто-то, подосланный Шепотом. Но Алеф был так близок. Если бы он прислал Рейзер на Хлад несколькими днями раньше и вышел на Таллена вместо Бейла, который был всего лишь пешкой, нужной, чтобы «спасти» подготовленного Таллена, все могло бы пойти иначе.

И сама Рейзер была пешкой в той же степени, в какой и агентом. Ее отобрали, подготовили и передвигали, ничего не рассказывая на случай, если Пеллонхорк ее выследит.

Все это было неразрывно связано, и все завершилось на платформе.

Мысли Рейзер закручивались вихрем. Во всем этом, если Алеф говорил правду, «ПослеЖизнь» была не более чем его орудием, выдуманным, чтобы сохранить любимую, которая его не любила, и ребенка, зачатого не от него. За пределами этой узкой функции «ПослеЖизнь» Алефа не заботила, и тем не менее она превратилась в чудесное ядро, вокруг которого обращалась целая Система.

Но – опять же, если Алеф говорил правду, – «ПослеЖизнь» была ложью. Из сарков выходили немногие, и никто – по итогам голосования. Если Алеф говорил правду, надежды больше не было. Всему в Песни, всему в Системе причиной была «ПослеЖизнь»: тревогам, клятвам, раскаяниям. Сколько же будет потеряно, если она перестанет существовать?

Без нее у самой Рейзер не останется ничего. «ПравдивыеРассказы» исчезнут вместе с остальными ПараСайтами. Она так и не смогла убедить себя, что у нее есть нейрид, но утешала уже и сама возможность этого, и еще вероятность, что ее мысли и опыт сохранятся даже после смерти. Что кто-то сможет познать ее.

Что все мы можем познать друг друга.

Может, это была и ложь, но она работала и могла продолжать работать, если только Алеф не позволит ей потерпеть крах. Имело ли значение, что это ложь, если она несла добро?

Таллен перекатился, зевнул, сел и спросил:

– Что такое? Ты плачешь. Что случилось?

Рейзер утерла глаза.

– Что бы ты сделал, Таллен, если бы все вдруг закончилось? Если бы не осталось ничего?

– У меня или у всех?

– Не знаю. Или так или так. Или все вместе.

Таллен внимательно посмотрел на нее.

– Не знаю, что он там рассказывает, но тебе, похоже, вредно общаться с Алефом.

– Скажи мне. Что бы ты сделал?

– Я не захотел бы справляться с этим в одиночку. Я захотел бы с кем-то поговорить.

Свет заиграл на его лбу, и Таллен сказал:

– Этот кто-то – я. Поговори со мной.

– Ты хороший парень, Таллен. Скажи мне, в клетке на палубе хватит места для двоих?

Он улыбнулся.

– Мне она больше не нужна.

– Она не для тебя.

Пять дней назад, карабкаясь вдоль палубы в плавскафе, Рейзер думала лишь о том, чтобы не упасть. Теперь, оглушенная визгом ветра и промокшая от волн, она вопила, переполненная жизнью.