Джек Уильямсон: Терраформируя Терру

Мы — клоны, последние, пережившие великое столкновение. Тела наших родителей сотни лет лежат на кладбище на каменистом склоне под кромкой кратера. Я запомнил день, когда мой робот-отец повел на с пятерых посмотреть на Землю — туманный, покрытый красными пятнами шар в черном лунном небе.

— Она… как будто больная. — Дайна, поднявшая к ней лицо, и сама выглядела нездоровой. — У нее кровь идет?

— Кровь раскаленной докрасна лавы по всей Земле, — сказал он. — И ржаво-красные дожди крови реками текут в море.

— Мертвая, — поморщился Арне. — Она выглядит мертвой.

— Столкновение убило ее, — кивнула пластиковая голова. — Вы рождены, чтобы вернуть ее к жизни.

— Мы, дети?

— Вы повзрослеете.

— Только не я, — буркнул Арне. — Что, обязательно надо взрослеть?

— А ты что, — поддразнила его Таня, — хотел бы на всю жизнь остаться курносым сопляком?

— Прошу вас… — Мой робот-отец механически пожал жесткими плечами и обвел линзами нас, стоявших вокруг него под куполом. — Ваша миссия — снова заселить Землю. Эта работа, возможно, займет много времени, но вы будете рождаться снова и снова, пока не выполните ее.

Мы знали своих природных родителей по оставленным нам письмам и изображениям в голографических баках и еще по роботам, которых они запрограммировали воспитывать нас. Моего отца звали Дункан Яр: худощавый человек с добрыми серыми глазами и аккуратной черной бородкой — таким я видел его на голограмме. Голос его я любил, даже когда он звучал в роботе.

Купол был для нас внове, большой и странный, полный странных машин, удивительно увлекательных. Прозрачные кварцевые стены позволяли видеть жесткий лунный ландшафт, освещенный Землей. У нас были клоны домашних животных. Моего звали Космонавт. Он рычал и щетинился на чудовищные, испещренные черными тенями скалы вокруг и прижимался к моей ноге. Кошка Тани тоже увязалась за нами.

— Ладно, Клео, — сказала Таня в ответ на ее мяуканье. — Давай выглянем наружу.

Клео взлетела к ней на руки. Прыгать при слабой лунной гравитации было легко. Мой робот-отец указал тонкой рукой из голубого пластика на изрезанную горную стену, огибавшую с обеих сторон купол:

— Станция погружена в грунт у кромки Тихо…

— Кратер, — перебил Арне. — Знаем по глобусу.

— Какой большой, — робко шепнула Таня. Она была долговязой девчонкой с прямыми черными волосами. Мать заставляла ее коротко стричься, и челка падала ей на брови. Забытая Клео повисла у нее на руке. — Он… он гомогромадный!

Она глазела на зазубренный пик посреди огромной черной ямы, освещенный сиянием Земли. Дайна смотрела в другую сторону, на яркие белые лучи, веером расходившиеся от покрытого валунами склона внизу, освещая склады и ангары с космическими кораблями, и на тянувшиеся много выше через серо-зеленые с черными рябинами скалы к черному беззвездному небу.

— Гомогромадный? — передразнила ее Дайна. — Я бы сказала — фрактированный!

— Гомофракта — что? — хихикнул Пепе. Он был маленький и шустрый, такой же тощий, как Таня, и такой же смуглый. Он любил играть и никогда не причесывался. — Вы по-английски говорить не умеете?

— Получше тебя. — Дайна была высокой, светловолосой и не заводила питомцев. Роботы сделали для нее очки в темной оправе, потому что она обожала сидеть в библиотеке над старыми бумажными книгами. — Я учу латынь.

— Кому нужна латынь? — Нас клонировали одновременно, и мы были одного возраста, но Арне вырос самым большим. У него были светлые волосы и бледно-голубые глаза, и он любил задавать вопросы. — Она мертва, как Земля.

— Ее мы тоже должны спасти. — Тихая, застенчивая Дайна всегда оставалась серьезной. — Вдруг новым людям она понадобится?

— Каким новым людям? — Он махнул рукой в сторону Земли. — Если там все мертвые…

— У нас есть замороженные клетки, — возразила Таня. — Мы сможем вырастить новых.

Ее никто не слушал. Мы все уставились на мертвую лунную поверхность. Купол высоко поднимался над каменистой пустыней и словно залитой чернилами ямой кратера. Когда я глянул вниз, голова вдруг закружилась, а Арне попятился.

— Трусишка! — выкрикнула Таня. — Ты серый, как привидение.

Отступив подальше, он залился краской и задрал голову к Земле. Она висела в вышине, огромная, с белыми шапками полюсов и белыми вихрями бурь. Под облаками в морях расходились бурые, желтые и красные разводы от рек, стекающих с темных материков.