Вячеслав Хватов: Ядерная осень

— Барнетта, — адмирал обернулся и щелкнул пальцами, — еще чашечку кофе.

Но что это, что это такое? Сандерсон проследил за направлением взгляда выпученных глаз Барнетты и его челюсть медленно поползла вниз. Облака в как всегда низком, сером небе, на этот раз, не были серыми. Они были как бы подсвечены сверху гигантской иллюминацией. Вскоре этот свет стал и вовсе нестерпимо ярким, словно вылупившийся из свинцовой завесы гигантский огненный шар, отделился от нее и накрыл собой и авианосец и расположившийся рядом фрегат и значительную часть бухты Линнахамари. Только адмирал этого уже не видел.

— Вставай Мамай, ты все проспал, — сияющий как новогодняя елка охранник Леша тряс Ильшата за плечо.

А. Что? Все уже кончилось? Мы победили?

— А як же. Ну ты и здоров спать.

— Иех, — Мамаев отвел руки за спину, — сейчас бы еще пожрать чего-нибудь.

— А вон иди в столовую, там как раз ваши чай пьют.

В столовой за покрытым клетчатой скатертью столиком сидели Егор, Волохов и Скворцов. Из носика алюминиевого чайника валил пар. Возле него стояла тарелка с печеньем и восьмисотграммовая банка с джемом.

— Проходи, наливай, — Волохов взял за спинку стул, стоящий у соседнего стола и поставил его рядом с собой.

Мамаев не заставил себя долго уговаривать. Через пару минут он уже выпив стакан чая и съев половину тарелки печенья, отвалился на спинку стула и посмотрев на Скворцова, спросил, — а что вообще произошло-то? Теперь-то можно узнать?

— Теперь думаю можно, — Владимир Евгеньевич взял чайник и налил себе кипятку, — шпионов я думаю, здесь нет, а остатки USA Army ваши коллеги сейчас отлавливают по лесам.

Волохов согласно закивал и взяв пустую тарелку и чайник, пошел на кухню.

— Ну так вот, — Скворцов потер виски кончиками пальцев, — еще до того, как окончательно приказала долго жить радиосвязь, в 'Убежище' удалось перехватить радиограмму уцелевшего американского авианосца.

— Это-то я знаю. Его в доках в Аделаиде ремонтировали.

— Ну вот и отремонтировали. Как ваше начальство и опасалось, этот авианосец и еще один фрегат сопровождения к нам и приплыли. И лихо так начали — с десанта под Белорецк. Там первого 'языка' и взяли. Над ним поработал ваш местный док — вот он все и рассказал.

— Да, наш док дело свое знает, — Ильшат отхлебнул чай из дымящегося стакана, — с ним не забалуешь.

— Ну вот собственно и все, остальное все знают. Правильно я говорю? — Скворцов повернулся к Константину.

— Да, я тоже этот персиковый джем не очень… Мне малиновый больше нравится, — Волохов взял чайную ложку и, зачерпнув из банки джема, густо намазал его на кусок печенья.

Переместившийся с подушки солнечный луч заставил открыть глаза и тут же их зажмурить. Скворцов сел и вытерев рукавом набежавшую слезу, окинул взглядом комнату. Белый потолок и стены. Четыре кровати, одну из которых занимал он, а вторую лысыватый мужчина лет сорока пяти. Две другие были аккуратно заправлены. Больничная палата. Посмотрев вниз, он обнаружил тапочки. Осторожно встал. Немного кружилась голова.

Его сосед едва ли не с головой укрылся спортивной газетой, на обращенной к академику странице которой, футболист со зверским выражением лица бил этим лицом по мячу.

— А, Владимир Евгеньевич, проснулись? — мужчина, сложив газету вчетверо, положил ее на тумбочку, — давайте знакомиться. Подполковник Наливайко Сергей Александрович, — подполковник сел и сунув ноги в тапочки, сделал два шага в сторону Скворцова.

— Очень приятно, ответил академик, и чтобы не повисла неловкая тишина, кивнув в сторону тумбочки, спросил, — как сыграли?

— А — а, пока вы тут спали — наши у бразильцев выиграли, теперь в одну восьмую точно попадут.

— А еще чего такого в мире происходит? — осторожно спросил Владимир Евгеньевич, не имеющий никакого представления о какой это такой 'одной восьмой' идет речь.

— Ну я не знаю, — Наливайко опять сел на кровать и почесав за ухом, взял газету, — Австралийцы возмущаются тем, что мы у их берегов якобы рыбу ловим, Стульчак двойню родила, опять бензин подорожал. Да так, в общем-то, ничего особенного.

— А американцы что?

— А что американцы? Всей страной обсуждают изменение пола дочери Мадонны, какие у них заботы, нет, чтобы свое правительство покритиковать за то, что до сих пор свою часть тоннеля под Беринговым не закончили.

Скворцов подошел к окну. Внизу, в здоровой луже, разлившейся почти на всю проезжую часть, резвились воробьи. Часть из них, неподалеку, терзала большой кусок булки, который им кинул малыш в голубом комбинезоне. Он все время порывался подойти к ним поближе и его маме стоило не малых трудов удержать его за капюшон. Наконец ей это надоело и, посадив 'юного натуралиста' в летнюю коляску-раскладушку, мамаша повезла его к выходу из прибольничного парка.