Михаил Пухов: Звездные дожди

— Потеряют универсальность? — пролепетала вконец испуганная Тера. — Но как же тогда свобода?

— Да, как быть со свободой? — эхом отозвалась окончательно устрашенная Тери. — Что случится с индивидуальностью?

— На смену свободе, к которой мы все привыкли, придет новая, — объяснил Зародыш будущего Организма. — Я и мои потомки сможем делать совершенно непредставимые вещи. Возможно, даже перестанем жить в океане.

— Но свобода… — повторила Тера. — Индивидуальность…

— Свобода индивидуальности… — эхом откликнулась Тери.

— Подвижность моих клеток действительно несколько ограничится, — заявил Зародыш. — Зато Организм будет свободным по-настоящему.

— Значит, клетки лишатся свободы?..

— Будут связаны…

— Порабощены…

Амебы были ошеломлены и расстроены. К счастью, случайная молекула Н2О оттолкнула их на несколько миллиметров от зарождающегося чудовища, и они вскоре о нем забыли. И уже через долю секунды опять танцевали в теплых водяных струях, готовясь к новому акту деления и весело распевая: «Свобода, свобода…»

Прошло два с половиной миллиарда лет. Потомок первого Организма, размышляя, как бы получше закончить рассказ, наполнил стакан водой. Она была чистой, прозрачной, холодной. На деле в этой воде жили тысячи одноклеточных потомков первых простейших, они весело кружились в хаотическом танце и радостно пели: «Свобода, свобода». Но глаза Организма видели только значительные предметы и не замечали Одноклеточных, поэтому вода казалась ему прозрачной. Да и уши его не могли уловить их нежного пения. Он выпил воду и поставил стакан на стол.

Но даже после этого Одноклеточные продолжали радостно петь: «Свобода, свобода». Мир, ограниченный стенками желудка, казался им бесконечным.

Сам я работник торговли, но отношения с наукой имею родственные.

Есть у меня свояк, инженер-генетик. Встречаемся семьями по воскресеньям. Жены — дверь на задвижку и давай о женском: о нарядах, о прическах да о мужчинах. О нас, значит.

А мы сидим закусываем и ведем философский разговор. Свояк вещает на непонятном языке о разных проблемах, а я слушаю, пока не надоест. Надоест — задаю дурацкий вопрос. Такой, например:

— По-русски, — спрашиваю, — нельзя?

— Что? — говорит свояк. — Что-что?

Ну а я ему объясняю, что его научное направление заехало в тупик. Я давно приметил, что ученые именно в тупике выдумывают слова, никому, кроме них, не понятные.

— Отрываетесь от практики, — говорю я ему. — Вря.

— Как? — спрашивает. — Как-как?

— Так, — говорю. — Вот я, например, в своей работе давненько не встречал плодов твоей генетики. Значит, отрываетесь.

Свояк возмущается ужасно. И в который раз заводит речь о сельском хозяйстве. Все продукты, мол, которые мы едим, уже двадцать лет не те, что были двадцать лет назад. Например, коллеги моего свояка пересадили злакам гены каких-то бобов. В результате пшеница берет азот из воздуха, а не из почвы, как раньше. Качество хлеба не страдает, а азотные удобрения экономятся.

— Сомневаюсь, — говорю я. — Не помню, какой вкус у него был, но ладно. Скажи лучше, куда девают сэкономленные удобрения?..

Такими вопросами сбиваю я со свояка спесь. Вот люди! Мало, что в тупике сидят и непонятными словами изъясняются, так еще уши заткнули и не понимают нужд покупателя. Мне, как работнику торговли, ясно, что все товары делятся на две категории: дефицит и все остальное. Что требуется покупателю? Дефицит. Остальное — вот оно, пылится на складах, никому не нужное. А дефицит выбросили, расхватали, и нету дефицита. А они — хлеб из воздуха делать! Но ведь хлеб-то — не дефицит!..

В общем, непорядок. Торговля наукой интересуется, а где обратная связь? Тут свояк в который раз рассказывает про икру. Есть у моего свояка и его коллег такое последнее достижение.

Лет десять назад они сделали так, что у всех рыб икра стала как кетовая. Или зернистая, кому что нравится. Даже лягушки теперь красную икру мечут. На вид — нормальная. И на вкус, говорят. По остальным торговым параметрам тоже полное совпадение. Только выводятся из этой икры не горбушата, а головастики, и никто ее не берет, хоть и забиты ею склады. Психологию надо учитывать. Не дефицит — и точка.

— Ладно, — говорю, — допустим. Но ведь эту икру уже давно сделали. А где новые достижения в области дефицита?..

Добил я однажды этим вопросом своего свояка. Вскакивает, надевает пальто и половину зовет. «Жена, — кричит, — я пошел! Мне, оказывается, работать надо!»