Михаил Пухов: Звездные дожди

— Вот именно. Но сообщение о магнитной буре на Земле вы приняли сразу после сигнала о вспышке, без всякого запаздывания.

— Точно, — сказал Васильев. — Чудеса! А я не обратил внимания. Значит, вы считаете, и на Юпитере… Сейчас проверим.

Он приставил к уху наушник.

— Европа? Дежурный по Системе. Рад приветствовать. Скажите, как там Юпитер? Принято. Мы так и думали. Ну, было такое предположение. Что вы говорите? Ладно, привет… Вы просто волшебник! Там вправду идет магнитная буря. Самое поразительное — она началась еще до вспышки!.. Что вам еще узнать?

— Свяжитесь с Марсом. Поинтересуйтесь, не падало ли к ним за эти сутки что-нибудь крупное.

Васильев повиновался беспрекословно.

— Фобос? Дежурный по Системе. Как дела? Да. Принял. Слушай, есть предположение, что к вам на Марс кое-что рухнуло. Пять тысяч тонн? Принято. Дежурный знает все. Ладно, привет.

Теперь он смотрел на Рыбкина по-новому:

— Переходите работать к нам. Я говорю серьезно. Вы же можете нам помочь! Например, с этой ракетой. Или телескоп. Куда он делся? Обстоятельства похожи. Ракета исчезла бесследно, и телескоп бесследно. И даже время примерно совпадает, всего десять часов разницы. Почему вы так на меня смотрите?..

— Эврика! — крикнул Рыбкин. Он вскочил и выбежал в коридор.

Вернулся он через полчаса, испытывая желание прыгать на одной ноге. Здорово, когда можешь все объяснить. Он нес с собой три листка бумаги. На них было все. Абсолютно все.

Он даже не стал садиться в кресло.

— Вы так внезапно исчезли, — сказал Васильев. — Я, честно говоря, и не надеялся, что вернетесь. Где вы были?

— Рядом, в зале обработки. У вас такой замечательный компьютер! Мы с ним решали одну задачку.

— И как? С ответом сошлось?

— Конечно, — сказал Рыбкин. — По-моему, все мы с самого начала заподозрили, что сегодняшние события связаны с межзвездным зондом, появившимся в солнечной системе. Но после полета на ту сторону я составил определенное представление об этом зонде. Некую схему, в которую все вписывалось. Я уже знал, что именно упало на Луну и какая связь между вспышкой на Солнце и бурей в магнитосфере Земли. Знал, почему буря началась гораздо раньше, чем ожидалось. Представлял, куда девался радиотелескоп. Исходя из этой схемы, я кое-что предположил, и мои догадки — насчет Марса и Юпитера — подтвердились. Но это все. Как вы правильно сказали, через одну экспериментальную точку можно провести сколько угодно прямых. Второй точки у меня не было. Но потом она появилась.

— Мы же не получили ни одного нового донесения.

— Правильно. Просто я ошибся, не придав значения вашим словам, что похищение ракеты абсурдно. Но когда вы сравнили исчезновение телескопа с пропажей ракеты, мне стало все ясно. Знаете, что мы с компьютером сейчас делали? Проводили прямую через две точки. Через ту, в которой исчез телескоп, и ту, где пропала ракета. Результат представлен на схеме.

Рыбкин положил на стол свой первый листок бумаги. Васильев встал, и они оба склонились над столом.

— Это план солнечной системы. Вот прямая, которую мы провели. Как видите, она пересекает орбиты планет, но проходит вдали от всех, за исключением Земли и астероида, на котором работал геолог. Это путь межзвездного зонда, пронзившего солнечную систему. Когда я имел одну точку, я не знал ничего. Теперь я даже вычислил скорость аппарата: двадцать пять тысяч километров в секунду. Те, кто его послал, интересовались главным образом Землей. Но и другими планетами тоже. При подходе к солнечной системе от корабля отделились малые зонды. Их было много — десять или больше. Два таких аппарата столкнулись с Луной и Марсом. Взрывы фиксировались с других зондов: изучался химический состав планет. Еще два пролетели в атмосферах Земли и Юпитера. Отсюда магнитные бури, полярные сияния и другие явления. Один из зондов врезался в Солнце — отсюда вспышка.

Рыбкин положил на стол второй принесенный листок.

— Потом компьютер выдал мне вот эту схему звездного неба. Это карта области, откуда прилетел корабль. В центре звезда Эпсилон Эридана. Одна из ближайших к нам звезд, всего три парсека. Мы давно подозревали, что у нее есть подходящие планеты. К счастью, ее склонение невелико, поэтому траектория зонда лежит почти в плоскости эклиптики. В противном случае он не прошел бы через пояс астероидов и у нас не было бы второй точки.

Рыбкин передохнул и положил на стол свой третий листок.

— Вот карта противоположного участка звездного неба. Туда ушел зонд. Сейчас он передает эриданцам собранную информацию, и, если направить туда антенну, мы поймаем эти сигналы. Если направить антенну в обратную сторону, мы услышим команды для зонда. Словом, космические лингвисты без работы не останутся.