Александр Белый - Славия. Рождение державы.

Первый и третий минометы отлично рассеивали мины горизонтальной наводкой по непрерывно катящейся лаве, не способной ни быстро остановиться, ни отвалить в сторону. Только расчет второго что-то дергался по флангам, и одну мину закинул в чистое поле, а вторую, чуть не положил в терновник, огневую позицию нашего пулемета.

- Поплитару! - закричали мы одновременно с Данко, после чего слетел с Чайки, подбежал к расчету и перехватил руку заражающего. Данко, который уже тоже мчался к нам, дал отмашку, - Корректируй перенос огня.

- Есть, - он опять взобрался на лошадь, так лучше было видно поле боя.

- Поплитару, едреный твой корень! Ты же на учениях был лучше всех! Смотри сюда! - сказал наводчику, - Я делаю и комментирую, а ты слушай. А ты, Вася, кидай в ствол мины по каждому кивку головы. Сейчас даю два деления влево. Вася, мину. Теперь, три раза по полделения. Вася, мину! Мину! Мину!

- Третий расчет! Дистанция триста пятьдесят, - заорал Данко, - Огонь!

Мне было видно, что на этой дистанции первая же мина взорвалась перед носом, несущей броню на груди, передней лошади, что сотворило очередное кувыркающее препятствие из четырех тел, бывших когда-то прекрасными боевыми лошадьми и четырех, гремящих от ударов о землю латами, некогда одних из лучших рыцарей Европы.

- Смотри, Поплитару, их левый фланг пытается выйти из-под огня и отвалить в сторону, - показал рукой на поле боя, стараясь перекричать взрывы, - А мы их сейчас, и здесь накроем. Вывожу дистанцию на двести метров и кручу винт горизонтальной наводки на три деления вправо. Чтобы не пугать противника, закинем мину подальше. Вася, пристрелочный дымарь! Вот куда она шлепнулась, видишь, впереди дымок? Проведи прямую линию между взрывами - это твоя директриса. Теперь, полтора деления по горизонтали назад и полделения вертикала вниз. Вася, приготовиться, они сейчас налетят. Огонь! Огонь! Огонь! Вот так! Вот так! Вот так!

Взрывы рвали отваливший на левом фланге ручеек конников. Тела валились и кувыркались, в стороны разлетались куски плоти и от людей, и лошадей.

- Поплитару! Работай сам! - уступил место у квадранта-угломера и теплой трубы штатному наводчику, - Ты же знаешь все не хуже меня! Вперед! Огонь!

Быстро подбежал к Чайке, которую удерживал за уздцы Паша, он наблюдал за боем широко открытыми глазами. Забравшись в седло, оглянулся вокруг. В нашем лагере ничего, вроде бы как не изменилось. Только глаза людей. Крестьяне и некоторые казачки их просто закрыли, а вот казаки смотрели на бойню в поле просто ошеломленно. В прошлый раз даже те полста, которые находились в засаде, не могли видеть действие наших минометов, которые долбили крепостные стены.

На поле боя сейчас творился форменный хаос. Смешались тела, земля, кровь и огонь, слышались предсмертные крики лошадей и стоны раненных людей, все спрессовалось в сплошной клубок ранее никогда не виданного ужаса, какофонию боли и смерти.

А вдали на высоте, у развевающегося на ветру знамени, стояло несколько всадников. Точно так же как и я, подняв подзорную трубу, за полем боя наблюдал князь Андрей Вишневецкий. Какие мысли его мучают, можно было только догадываться. Но его точно мучает вопрос: как такое могло случиться что, не поразив ни одного врага, за какие-то три-четыре минуты он потерял ранеными и убитыми больше половины своего войска? И ладно бы, это была простая шляхта, но на поле боя из пяти сотен элиты, лучших европейских профессионалов, осталось меньше двух сотен. И кто нанес такое поражение?! Какой-то мальчишка, во главе кучки воинов, которые по сравнению с его рыцарями, ни в какое сравнение не идут???

Говорить, что атака противника развалилась полностью, нельзя. Если большая часть лошадей оставшихся в живых всадников - и рыцарей и кавалеристов, шарахнулись в стороны или натурально взбесились от воя и разрывов мин, то сотни две латников, рвались к хлипким щитам нашего гуляй-города, удерживая в руках большие, набитые жребием мушкетоны с широким раструбом на краю ствола. Такими, можно было не только рубленый свинец швырять, но и трехсотграммовые ядра. Убойная дальность их была невелика, метров пятьдесят, но если ввалит почти в упор - мало не покажется.

Пробравшись на свое сегодняшнее законное место в центре первой шеренги, взял управление боем на себя:

- Внимание! Товарищи лыцарский корпус! Ряды сдвой! К бою! - все выхватили из чехлов винтовки и взвели курки, в том числе и я, - Все цели наши! Огонь!

Вскинув винтовку, мгновенно прицелившись в центрального, вырвавшегося вперед латника, который даже за уздечку не держался, а прижимал к себе мушкетон, размерами чуть ли не в мортиру, нажал на спусковой крючок. И мушкетон выпал из рук, и сам наездник свалился. Для них стрелять было еще далековато, а для нас в самый раз. Перевел ствол на следующую цель. Ага! Нагрудник лошади пуля не берет. А кирасу всадника? Есть, свалился!