Алена Багрянова: Дневник одиночки

Люди оживились, лучи света заплясали по стенам станции, вспышки автоматной очереди едва озаряли гримасы ужаса застывшие на лицах людей. Они бегали, кричали, а эти худые создания размахивали длинными руками с огромными черными когтями. В какой-то момент на моей лицо брызнуло что-то горячее. Дмитрий тащил меня дальше, заставляя бежать, что есть сил. Зловоние подстреленных мертвецов заполнило мои ноздри и я пыталась держать в себе только съеденную фасоль. Я задыхалась, легкие горели, а Дмитрий все не сбавлял темпа. Только тогда, когда он споткнулся на мгновение и я, пытаясь тоже не упасть схватилась за него, то почувствовала, что его бог залит чем-то горячим. Он до боли сжал мою руку и повел дальше. Мы вышли на сосенней станции, чудом избежали патруля и, больно царапая кожу выбрались сквозь плотно натянутую колючую проволоку, в пригород. Моему спутнику становилось все хуже, он все чаще спотыкался, а после того, как Дмитрий без сил упал, я запаниковала. Втащила в первую попавшуюся сарайку и уложила на пол.

Знаю, мы еще не выбрались из города окончательно, но дальше идти не возможно. В его боку огромная дыра. Как при таком ранении он смог вытянуть меня и заставить гнать как умалишенную сквозь тьму и ужас, для меня все еще остается загадкой. Его ранил не человек, а один из Молчунов, впрочем он не уверен, в том хаосе трудно было разобрать что острой горячей болью врезалось в него.

Вид у него не лучше, чем у его брата в тот день, когда мы познакомились. Его начало лихорадить, хотя полчаса назад, он уверял, что завтра уже сможет идти вперед и рана не такая страшная, как я себе накручиваю. Ощущаю своим боком, как его трясет. Он говорит, что мечтает о маленьком домике у моря, где бы он обязательно развел фруктовый сад, завел верного пса и пил бы вино каждый вечер. Говорит, что после того, как мы найдем место, которого не коснулся весь этот ужас, когда найдем нормальных людей и нормальный мир, то он не хочет, чтобы мы расходились по разным углам. Мы должны остаться спутниками и в том мире.

Звучит так, словно он прощается со мной и говорит то, что давно хотел сказать.

Сегодня я проснулась в ледяных объятьях. Этой ночью он умер.

Солнце слепо светит, сквозь тонкую пелену серых облаков. Мимо пролетают редкие маленькие снежинки, так словно не знают, что вокруг зелень и стоит солнцу появиться из-за туч, как они тут же растают, не успев коснуться земли. Прохладный ветер приносит горький запах полыни, колышет листву на деревьях. Интересно, ему бы понравилось здесь? Больше недели не было ни Тварей, ни Молчунов, погода столь комфортная, что даже я с удовольствием вдыхаю горечь, разносимую по полям. Вокруг царит какая-то безмятежность и леность. Я впервые двигаюсь, не передвигая ног. Ветер развивает мои отросшие грязные волосы, а ребенку в животе не нравится странно долго не двигающаяся мать. Хотя, кто знает. Сейчас он пока что больше похож по ощущениям на рыбку, в моем слегка выдающемся животе. Думаю, Дмитрий даже в этой безмятежности нашел подвох и уж тем более не сел бы в машину к незнакомым людям.

За рулем седой мужчина с грустным взглядом, рядом с ним молодая девушка, которой едва исполнилось восемнадцать и двое мужчин с ружьями едут сзади со мной и так же задумчиво вглядываются в горизонт. Они из какого-то поселения, говорят, что их там много, около сорока человек, огражденных возведенными стенами. В трех километрах к югу отсюда. По дороге мы заедем за кем-то еще к старому коллектору, где раньше очищали воду. А дальше. Мне уже не хочется думать. Спустя два с половиной месяца после его смерти, я впервые встретила людей. Адекватных людей. Они нашли меня, поделились едой и спросили, не хочу ли я поехать с ними в место, где можно спокойно спать и помогать в выживании их общине. Я ответила им, что неплохо разбираюсь в механизмах и технике, на что они несказанно обрадовались. Механика у них нет.

Я боялась, что этот дневник так и останется дневником одиночки, но, кажется не судьба.

Я изменю им всем, оставлю прошлое далеко позади, в последний раз передам с ветром поцелуй моим давно погибшим мужу и дочери. Я их люблю все так же. Я улыбнусь тени, что следует за мной по пятам с самой его смерти. Его я тоже успела полюбить, не смотря ни на что. И после моей кончины, надеюсь, мы увидимся вновь на другой стороне жизни, там, где есть только тени.

— Артёмка! — звонкий голос друга заставил мальчика подскочить на месте и выронить из рук старую потрепанную тетрадь.