Алена Багрянова: Сверх Меры

Всё заняло не более секунды. Моя рука уже нащупала оружие и в тот же миг, развернувшись в поисках Йоана, я была припечатана к стене невероятной силой. На наших тренировках Матэй явно сдерживал свой натиск.

— Так бы и переломать тебе все кости, — Йоан одной рукой держал меня за горло, второй поднял правую руку с пистолетом вверх, — думала, я не узнаю?

Я не могла вздохнуть и пыталась свободной рукой оттолкнуть вампира, впиваясь ногтями ему в грудь. Босс прижимал меня к стене все сильнее. От него шла невероятная энергетика, казалось, она наполняла собой все пространство офиса. Никогда ранее я не чувствовала ни у кого такой сокрушающей Силы.

Мое сознание совсем поплыло, когда Йоан выдвинул свои клыки. Они были невообразимо огромными! Нет, это точно конец.

Он, не напрягаясь, поднял большим пальцем мой подбородок вверх, открывая себе место для укуса. Когда вампир собирается впиться в тебя клыками, это ни черта не круто, как показывают в фильмах или описывают в книгах. Меня не захватило невероятное наслаждение, и я не сгорала внутри от желания. Все мое существо было охвачено невероятным страхом. Все равно, что волк прижал ягненкаа. Я не могла пошевелиться и не могла смотреть.

Но вместо клыков я почувствовала, как Йоан глубоко вдохнул воздух у моей кожи.

— Ты времени зря не теряла, насквозь провоняв этим… человеком.

Его горячий язык проскользил вверх по пульсирующей яремной вене. Я впала в истерику. Никогда за всю свою жизнь я не чувствовала такого животного ужаса. Повторюсь, НИКОГДА. Разве можно что-то спрашивать с этого первородного вампира? Возможно, он стар как сама история. Ему не составит труда убить любого обитателя планеты и, уж точно, он не станет жалеть об убийстве. Сама его суть — быть хищником.

— Н-не н-надо, — я скулила как новорожденный щенок, — п-прошу-у-у.

Мне было абсолютно наплевать, что я выгляжу жалко. И мой разум уже не понимал, хочу ли я жить или лучше поскорее умереть и не чувствовать всего этого.

Внезапно хватка исчезла, и я рухнула на колени. Мое тело била крупная дрожь и, казалось, оно не принадлежало мне.

И это чувствует жертва, когда вампир захотел полакомиться ею, не прибегая к гипнозу?

Яркий свет ламп, включенных Йоаном, растерзал тьму, царившую в офисе. Мне на колени упала небольшая черная карточка. Дрожащими руками я поднесла её к лицу.

«Hotel Hilton. Black bird».

Золотые буквы переливались на черной глади карты.

— К моему сожалению, расправу придется отложить. Это твой пропуск на съезд в Румынию, — буднично произнес начальник, — и вытри уже свои сопли, смотреть противно.

Я и не заметила, что по моим щекам текли слезы.

— Я?! В Румынию? Но почему?

— Кто знает? Они не отчитывались. И я не могу ослушаться, — Йоан раздраженно выдохнул и подтолкнул ко мне спортивную сумку, стоявшую неподалеку, — Переоденься, в Румынии сейчас прохладно.

Я была как во сне. Все казалось приглушенным, и я двигалась словно в густом джеме. После пережитого меня клонило в сторону дивана, хотелось проспать, по меньшей мере, часов двадцать. Мысли о приглашении в Румынию и том, что же все-таки понадобилось от меня какому-то там Главному, чуть слышно стучались в черепную коробку.

— Отвернись, — медленно проговорила я, понимая, что ещё чуть-чуть и упаду в обморок.

Йоан сел в кресло и демонстративно уставился на меня, вовсе не собираясь следовать моей просьбе. Я пожала плечами и достала из сумки черное облегающее платье, которое купила на прошлой неделе, намереваясь покрасоваться перед Флинном. Интересно, как, по мнению вампира, это легкое платье могло защитить меня от румынской прохлады? И он, что, был у меня дома и рылся в вещах?

Я спокойно смотрела ему прямо в глаза, пока медленно расстегивала и снимала блузку. Йоану отлично удалось меня запугать, хорошенько напомнив, кто он есть на самом деле. Мне не стоило забываться впредь.

— Что ты сделала с ним? — босс отвел взгляд и потянулся за лежащим под торшером термосом.

— Я не такая дура. Этот вампир встретил свой последний рассвет далеко за городом.

Он фыркнул.

— Получаешь от этого удовольствие?

Как же мне сейчас хотелось вернуться к спокойному и добродушному Флинну.

— Ты не понимаешь, — проговорила я тихо, мне всегда с трудом давалось делиться с кем-то собственными переживаниями, — Мой отец… он болен и ему нужны деньги на дорогостоящую опера…

— Чушь, — прошипел Йоан.

У меня все внутри перевернулось.

— Что, прости?