Виктор Ирецкий - Наследники [Роман]

Затем, опустившись в одно из отдаленных кресел, Трейманс вдвинул свою голову в плечи, прищурил глаза и, точно описывая далекие незримые образы, утомленно и глухо сказал:

— Вы знаете, дорогой Ларсен, когда мне по ночам не спится (а это, к сожалению, бывает часто), я мысленно сооружаю все свои проектируемые постройки. Это предстает предо мной так правдиво, что я подлинно слышу оголтелый грохот лебедок, кранов и низвергающихся цепей. Люди орут, доски скрипят, колеса вращаются. Я подчас вижу перед собой целый лес: это трехмачтовые и четырехмачтовые корабли, шхуны, парусники, баржи, транспортники, подвозящие к моему острову камень из мексиканских каменоломен. Вижу, как этот камень низвергается в пучину, и тогда меня охватывает такое бешенство, точно я хлебнул ведро раскаленного ямайского рома. Мне тогда хочется до крови исколотить всех людей, разрушить весь мир и занять все его щели и дыры. Должно быть, это меня распирают неосуществленные идеи, которых за всю жизнь накопилось во мне, вероятно, несколько тонн. Я умею много пить, но по-настоящему пьян я бываю только от своих видений. Эх, Ларсен, кого однажды посетили сладкие видения, тот бывает пьян ими на всю жизнь! И поэтому… выпьем еще по бокалу.

— Ничего, ничего, — пробормотал Ларсен. — Бронзовый памятник на о. Гренландии вам обеспечен.

Ларсен уходил домой с раздвоенным чувством. Грандиозный план Трейманса захватил его очень мало: Ларсен был слишком трезвый и практичный человек, чтобы поддаться необузданной фантазии старого неудачника, устами которого говорит алкоголь. Вот уж действительно правда — пьяному море по колено, что ему стоит в мечтах выстроить остров посреди океана! Все же он должен был признаться самому себе, что самое устремление мыслей пьянчужки пленило его крепко: вот в каком направлении надо искать решения задачи, если хочешь помочь родине — найти для нее новые земли, оживить забытую всеми пустыню, отвоевать от моря новые пространства или отыскать в недрах неожиданные сокровища и водрузить над ними датский флаг…

Ларсен твердо решил отныне направить свои мысли именно в эту сторону, не отвлекаясь больше никуда, чтобы не тратить понапрасну сил на поиски. Однако, старый хозяйственный опыт, не позволяющий ничем пренебрегать, — в большом хозяйстве все пригодится, — подсказал ему на другое утро заглянуть во вчерашний кабачок и точно срисовать с деревянного стола чертеж Трейманса.

Так положено было начало осуществлению великого плана. По крайней мере, об этом подумал сам Ларсен, заглянув через несколько дней в записную книжку, где рядом с датами о сроке предстоящих платежей уютно расположились Гренландия с Исландией и одинокий Шпицберген. Это соседство — записи о деньгах и чертеж — показалось ему очень знаменательным и как-то сразу закрепило в его деловом сознании реальную важность приобретенных им сведений. Еще через мгновение, очень короткое, эта мысль запечатлелась в нем совершенно ясным ощущением: кое-что уже сделано для Дании. Немногое, всего только подготовительное — но сделано. В том, что на сумасбродном плане Трейманса он никогда не остановится — в этом он не сомневался. Рисунок нужен был ему только для того, чтобы напоминать об исходной точке его будущих мыслей и давать им нужное устремление. Но когда он захлопнул записную книжку и положил ее в карман, он внезапно почувствовал сильную, непоборимую и волнующую потребность раздобыть и те подробные чертежи, которые хранятся у Трейманса на дому. Для чего? Для того же самого: для закрепления принятых решений, для того, чтобы ощущать прирост накопленных идей, для того, чтобы иметь право сказать самому себе — путь к цели стал несколько короче.

Ларсен не обманывал себя нисколько. Он отлично понимал, что неудачники безмерно дорожат своими идеями, и получить у голландца чертежи нельзя будет ни за какие деньги. Не выкрасть ли? Для этого надо было обзавестись сообщником. Ларсен из гордости отверг это сразу. Другие способы, сколько он ни взвинчивал себя куреньем, пока не приходили ему в голову, но уже к вечеру того же дня он уверенно говорил себе, что чертежи будут у него.

«Они придут ко мне сами, — говорил он себе. — Надо только не упускать их из виду и терпеливо дожидаться случая. Он явится, явится. Как это рассказывал Трейманс? К пушистому животу шмеля сама собой пристает цветочная пыль. Вот именно!»

А пока что Ларсен принялся измышлять собственные проекты оживления пустынь и экспедиций в ненаселенные места. Он достал подробный атлас земного шара и внимательно обходил все его уголки. У местного консула он выпросил торговый справочник, заключавший в себе и кое-какие географические данные, и добросовестно прочел его со всеми примечаниями. Но, странное дело! Совершая увлекательные экспедиции по знойным пустыням Азии и дебрям Африки, он никак не мог пересилить в себе невольных заглядываний на далекий север, где над океаном нависала тяжелая треугольная белая льдина, именовавшаяся Гренландией. Она упорно возвращала его к сумасбродному плану неудачливого энтузиаста, томила его острым сверлом и заставляла его беспричинно вздыхать, словно он потерял что-то навсегда. Не спокойствие ли он потерял?