Игнатий Потапенко - Ход больших чисел [Фантастика Серебряного века. Том II]

«…Я уже подходил к середке кладбища, как в двух шагах от меня на могиле загорелся свет, как в церкви. По первоначалу я подумал, что это идет сторож с фонарем, и приготовился ударить его кистенем, не вижу: идет на меня не сторож, а покойник, в саване, и свет от него кругом все больше и больше… И в том покойнике признал я купца Долгова, которого зарезал о прошлом годе, но не знал, что он похоронен на Калитниковском кладбище. И тут на меня напал смертный страх. Свалился я наземь и что со мной было, — не помню».

Сторож Калитниковского кладбища подтвердил, что он, действительно, нашел разбойника подле могилы купца Долгова.

О встрече с покойником показали и все остальные разбойники.

Об этом случае, повлекшем за собой арест и наказание всех членов кувалдинской шайки, — их судили и сослали в каторжные работы, — много говорили в Москве, а таинственную могилу купца Долгова посетили тысячи любопытных.

Дальнейшая судьба Губернатора, добровольно понесшего тяжкую кару, неизвестна.

Едва ли не самым интереснейшим — в смысле таинственности — является «дело о глумлении нечистой силы в доме купца Смородинова».

Дело это возникло в Вологде, в двадцатых годах прошлого столетия.

Купец Смородинов купил на краю города пустырь с руинами боярских хором, стоявших тут в XVI или XVII столетии. Об этих руинах по городу ходили нехорошие слухи; между прочим, говорили, что по ночам в них разгуливают привидения. Но Смородинов, не обращая внимания на слухи, решил построить здесь дом. Приступив к разборке руин, он открыл под ними каменный свод, по-видимому, прикрывавший обширный подвал, но входа в него, как ни бился, найти не мог. Пришлось пробить в своде отверстие и спустить в него двух каменщиков. При беглом осмотре, в подвале нашли больше десятка «костяков» (скелетов), прикованных цепями к стене за шею и «круг бедер». Смородинов испугался: как тут жить? Убрать? Но это легко сказать, а исполнить — по тогдашнему «крючкотворному» времени — было очень трудно: к Смородинову прицепились бы приказные, затаскали по судам и в лоск разорили бы; но и объявить о страшной находке тоже неудобно: огласка по городу пойдет, и если придется дом продавать, — никто не купит. Переговорил он с подрядчиком; но тот и слышать не хочет «никаких резонов»: мне, говорит, в остроге сидеть тоже не хочется… Делать нечего, пришлось накинуть подрядчику сверх условленной ряды еще сотню рублей, да артели поставил пять ведер водки, и все устроилось, как он желал: вытащили костяки, ночью отвезли их в лодке по реке и, без отпевания, опустили в воду.

Семья Смородиновых благополучно прожила в новом доме лето, осень и приготовилась зимовать.

Но уже в начале декабря произошло событие, нарушившее мирную жизнь.

Ночью Смородинов услышал глухой стук отворяемой двери в прихожей. Он приподнялся на постели, сел и насторожился. Не было сомнения: в дом кто-то вошел; конечно, вор. Одно только удивило его: собаки ни дворе, чуткие на чужого, не лаяли… Но вот он явственно слышит, что кто-то идет, направляясь прямо в спальню, и идет свободно, как гость, свой человек, уверенный, что ему здесь нечего стесняться, хотя бы и ночью… Слышно легкое постукиванье каблуков, бряцание оружия…

Дверь тихо распахнулась.

Смородинов взглянул и — обомлел.

Перед ним, в мягком свете лампады, горевшей пред иконами, стоял человек высокого роста, в кафтане с позументом, в меховой шапке с красным шлыком и в желтых сафьянных сапогах; сбоку прицеплена турецкая сабля, а за поясом торчали пистолеты. Из себя пожилой, важный. Черные усы с проседью, по-казацки, спускались книзу, к гладко выбритому подбородку; карие глаза смотрели из нахмуренных бровей твердо и упрямо.

Незнакомец погрозил ему и, бормоча какие-то непонятные слова, исчез, словно растаял в воздухе.

Смородинов потерял сознание, а когда очнулся, то захворал, и хворал долго; однако никому, даже жене, не сказал о появлении в доме привидения.

Прошел год.

Смородинов под вечер возвращался с ипподрома. Недалеко от его дома дорога, шедшая берегом реки, круто загибала и подходила к обрыву. Это место он всегда проезжал шагом и уже приготовился сдержать бег рысака, как вдруг появился ночной незнакомец, загородил коню дорогу и гикнул. Смородинов, бросив вожжи, закричал диким, «не своим голосом», рысак взвился на дыбы, захрапел и шарахнулся с обрыва, увлекая за собой санки и седоков.

По счастью, Смородинов и кучер, упав в мягкий и глубокий снег, отделались незначительными ушибами.