Игнатий Потапенко - Ход больших чисел [Фантастика Серебряного века. Том II]

Через неделю мы покинули чудесный остров.

— Господин Кук!

— Войдите!

— Вы, вероятно, догадываетесь, почему я позволила себе побеспокоить вас?

— Еще бы! Если хозяйка решается беспокоить жильца, то, стало быть, у нее для этого есть достаточные основания.

Кук выпустил облако дыма и принялся что-то мурлыкать под нос. Казалось, что он углубился опять в свои мысли, забыв совершенно, что он не один.

Хозяйка помялась немного и громко откашлялась.

— Господин Кук…

— Что вам угодно? — резко выпалил Кук, глядя на посетительницу злыми глазами. — Денег? Опять денег? Но вы же меня скоро сделаете нищим.

— Сегодня последний срок. Мне самой нужно платить за квартиру, а жильцы не хотят этого понимать. Вот и новый жилец, господин Брикман из соседнего номера, обещал нынче дать, а теперь опять просит отсрочки на целую неделю. Говорит, что ужасно израсходовался на свои ноги и руки.

— На что?

— На ноги и руки. Что вы на меня так уставились? Ну да! Господин Брикман делают искусственные ноги и руки, а продавать их пока еще некому, потому что у большинства порядочных людей не чувствуется в них недостатка.

Кук улыбнулся краями бритых губ и полез за бумажником.

— Вот вам, хозяюшка, ваши деньги! Да постойте! Куда же вы? Так он делает ноги и руки? Вот чудак! И что же он их, хорошо делает?

— Удивительно, господин Кук! Я даже испугалась, когда вошла к нему в комнату. Как живые совсем! И кожа на них совсем настоящая, верите ли, — синие жилки просвечивают. Меня даже затошнило — такая гадость!

— А откуда он?

— Из Бреславля. Говорит, что открыл какой-то секрет и хочет взять патент, а пока возится с какими-то пружинами и ни за что не желает платить за квартиру.

Хозяйка раскланялась и вышла. А Кук задымил новую папиросу и принялся ходить из угла в угол по комнате.

Потом достал из кармана бумажник, пересчитал тщательно объемистую пачку кредитных билетов и, весело мурлыкая, вышел из комнаты.

У соседнего номера он остановился и стукнул три раза в дверь.

— Войдите, — ответил ему густой низкий голос с сильным акцентом и дверь распахнулась.

— Я ваш сосед по номеру, позвольте представиться, адвокат Кук!

— Брикман, ортопедический мастер и изобретатель из Бреславля, — отрекомендовался высокий грузный господин мрачного вида, — чем могу быть полезен?

— Вы мне — ничем. А вот я вам могу оказаться полезным.

— Как так? — спросил изобретатель, глядя на посетителя с некоторым изумлением.

— Я слышал, что вы временно нуждаетесь, и у вас даже нечем заплатить за комнату?

— К сожалению, это действительно так. Я только что приехал и еще не успел ознакомиться с рынком. Ведь товар у меня не совсем обыкновенный, не правда ли?

Бреславлец вытянул руку и указал ею на полки, развешенные вдоль стен.

Адвокат быстро скользнул проницательными глазами по полкам, где в величайшем порядке были разложены всевозможные протезы, и на лице его выразилось живейшее восхищение.

— Но ведь это же поразительно! Такой изумительной подделки под живые конечности я в жизни не видел!

Бреславлец гордо усмехнулся:

— Еще бы! Я убил на это дело двенадцать лучших лет моей жизни и, кажется, раскаиваться не приходится.

Кук повертел в руках несколько протезов и положил их обратно на полки.

— Вы гениальный мастер! И вы мне сделаете громадное одолжение, если не откажетесь взять у меня некоторую сумму взаймы: И не пытайтесь возражать! Получите!

Кук развернул бумажник, сунул в руку растерянного изобретателя кредитный билет и вышел не менее стремительно, чем вошел.

Бреславлец не успел даже пожать ему руку, как следует.

— Ну что же! Это мне очень кстати! — сказал он наконец и, взяв со стола один из инструментов, углубился в свою обычную работу.

У церкви св. Петра была страшная давка: служба только что кончилась и многочисленные прихожане спешили уйти по домам.

У левого выхода целой толпой стояли калеки и нищие, они громко взывали гнусавыми голосами о милосердии и каждый из них старался разжалобить жертвователей отвратительным видом своих физических недостатков.

Были среди них калеки с перебитой спиной, вынужденные ходить, как обезьяны, на четвереньках, были мужчины и женщины с проваленными носами; слепые ворочали из стороны в сторону мутными белками глаз, и все это стонало, кряхтело, взывало о помощи.