Аркадий Бухов - Влюбленный призрак [Фантастика Серебряного века. Том V]

В ту же минуту у него сжалось сердце.

Медленно распахнулись лиловатые драпировки двери. На пороге появилась черная пантера.

Альфред Д*** вскрикнул. Но не могло быть никаких сомнений: это была та самая черная пантера, которую он утром видел в зверинце. Она остановилась на пороге, как бы выжидая, с серьезным видом, с напряженно горящим взглядом, изогнутая и хищная. Потом она сделала шаг, на минуту о чем-то задумалась, как мечтающая кошка, и медленно стала приближаться к постели.

Альфред Д*** закрыл глаза рукой. Он дрожал всем телом и шептал умоляющим голосом:

— Уйди… уйди…

У него опять сильно сжалось сердце. Подчиняясь чьему- то безмолвному приказанию, он отнял руку от глаз.

Черной пантеры в комнате не было.

Возле его постели стояла женщина.

Это было не так страшно. Он стал ее рассматривать. Она стояла в легкой, серебристой, слегка шелестящей одежде. Тонкие, сверкающие излучения струились вокруг нее в воздухе. Ее тело было белизны алебастра. Черные волосы тревожащими кудрями спускались с головы. Губы ее были сомкнуты, лицо — недвижно и бесстрастно. И тут он увидел, что у нее были глаза черной пантеры. Кровь застыла в его жилах. Сердце почти перестало биться. Женщина властно протянула руку, губы ее разомкнулись. Он совсем терял сознание. Напрягая последние усилия, он прошептал:

— Заклинаю тебя: уйди.

Она презрительно улыбнулась. Голова ее слегка откинулась, словно ее оттягивали назад тяжелые волосы. Рука ее опустилась. Альфред Д*** закрыл глаза. Когда он открыл их, женщины не было возле него, но ему показалось, что за драпировками мелькнула черная пантера.

На другой день, когда время близилось к полночи, Альфред Д*** свернул свои рукописи, связал их красным шнурком, взял желтую хризантему и, любуясь изяществом ее лепестков, глубоко задумался. Придет или не придет Она? Он не мог сказать себе, хочет или не хочет он ее видеть, внушает она ему ужас или странное, жгучее любопытство. Он бросил хризантему, разделся и лег в постель. Виски его болели. Голова немножко кружилась. Легкая усталость охватила тело. Он не мог больше думать о черной пантере. Наслаждаясь и нежа свою утомленную мысль, он стал рисовать себе упоительные картины Востока. Благодаря привычному усилию воли, он вскоре мог представлять себе эти картины с поразительной реальностью. Вместо потолка, разрисованного азалиями, вверху затемнелось глубокое небо в серебряной лунной вуали. Ему казалось, что он слышит тихий плеск металлически-светлых, слегка позолоченных вод среди густых камышей. Резкая мелодия, наводящая ужас, заставляющая содрогаться и предчувствовать чудо, неслась откуда-то издалека. Белые фигуры медленно склонялись около воды. Каждое движение выдавало их благоговение к святости совершаемого обряда. Кто-то тихо напевал вечный гимн Любви. В ясной прозрачности лунной вуали засветились алмазные горы. В воздухе разлились острые сладостные благоухания, подобные ароматным каплям росы на лепестках багряных цветов. Потом внезапно мелькнули перед ним лиловатые драпировки и хищный, насторожившийся силуэт черной пантеры.

Альфред Д*** очнулся: перед ним стояла вчерашняя женщина.

Она стояла нахмуренная и печальная. Она, казалось, хотела заговорить: губы ее раскрывались, но она молчала. Красный шарф обвивал ее тело. Глаза ее жутко мерцали, — ее глаза черной пантеры. Глубокая скорбь омертвила ее лицо. Альфреду Д*** не было больше страшно, он испытывал к ней жалость и любовь. Он смутно стал понимать, что их связывало нечто вечное, как мир.

Она вдруг обрадовалась, словно почувствовав благоприятный для нее ход его мыслей, и подошла ближе.

Он сказал тихо, с непреодолимо нежной интонацией, с какой влюбленный мужчина обращается к женщине в горе:

— Чего ты хочешь? Заговори, если ты можешь…

Она просияла и улыбнулась. Она стала подобна всем земным женщинам, которых даже в великом горе радуют нежные безделицы. Ее тело порозовело. Груди упруго колыхнулись. Красный шарф скользнул на пол. Она качнулась, как лиана, ласкаемая ветерком, и сказала, блестя глазами, звенящим голосом, похожим на страстное пение виолы:

— Я тебя люблю. Я тебя любила всегда.

Она наклонилась к нему, торжествующая, и сказала:

— Всегда! Всегда! Всегда!

Альфред Д*** содрогнулся. Ему почудилось, что он слышит железный крик пламенных сфер, вращающихся в Вечности. Ему показалось, что он понимает великий закон, первооснову мира. Воздух потрясся от пролетавших невидимых Сил. Губы женщины стали коралловыми. Тонкие золотые звездочки с бриллиантовыми лучами вспыхнули на ее волосах. Она глядела на него, неотразимая и непонятная, как сама вселенная, как темная глубь вселенной. Проходили мгновения созерцания, трепета и любви…