Герберт Уэллс - Чудотворец (сценарий)

Фотэрингей. Где он?

Мэйдиг и Фотэрингей продираются через изгородь и осматриваются. Полковника и след простыл. В густой траве валяется брошенная винтовка.

Мэйдиг. Он скрылся! В любую минуту опять может выстрелить.

Фотэрингей. Не может.

Мэйдиг. Надеюсь. Вот если б и я был неуязвим…

Фотэрингей. Но где же он? (Смотрит на изгородь и вдруг оживляется.) А ну-ка! Вы все — шиповник, жимолость, крапива, травы — все-все! Отвечайте! Говорите! Где он?

Крупным планом Шиповник (голос у него визгливый и тонкий). Он слева, в канаве.

Крупным планом Крапива (язвительным тоном). Он слева, в канаве.

Крупным планом Жимолость (сладким голоском). Он подо мной, в канаве.

Крупным планом Трава в канаве (унылым травянистым голосом, немного похожим на голос Греты Гарбо). Он тут.

Трава расступается, и полковник медленно выползает из канавы; мгновение он остается не четвереньках, досадуя на весь мир, затем выпрямляется.

Полковник (с гримасой). Kamerad!

Фотэрингей. Я так и подумал на вас. Никто Другой не посмел бы выступить так открыто. Только вы — человек действия. Я знал, что это вы.

Полковник. С чудесами бороться невозможно. Что поделаешь! Теперь вы, верно, начнете проделывать свои глупые обезьяньи трюки. Жаль, что я промахнулся в первый раз. Что ж, открывайте с мистером Мэйдигом свой чудесный Золотой век, посмотрим, как он вам понравится.

Фотэрингей. Нет.

Полковник. Уж не хотите ли вы сказать, что одумались?

Фотэрингей. Я серьезно и тщательно все обдумывал целых два дня, полковник. Золотого века, видимо, не будет. Видимо, это невозможно. Послушать мистера Мэйдига — так у него идей без счета… Но у меня свои взгляды… и осуществлять все должен не кто-нибудь, а я.

Мэйдиг. Неужели вы хотите отказаться от всего, о чем мы говорили? Только потому, что он в вас стрелял?

Фотэрингей. Нет, не поэтому.

Мэйдиг. Или потому, что в вас взыграли желания?

Фотэрингей. Не только поэтому. Кое-какие ваши предложения я приму, а другие нет. Чудеса ведь творю я — я! Сила эта принадлежит только мне. Теперь это уже не мир полковника Уинстенли. Или там Григсби; или Бэмпфилда, или еще кого-нибудь. И даже не мир преподобного Сайласа Мэйдига. Нет, отныне это мир Джорджа Макрайтера Фотэрингея, Г.Д. [генерального директора], и все будет так, как я захочу, я своего добьюсь. А вы все — вы лишь норовили воспользоваться мной. Теперь я сам собой воспользуюсь.

Мэйдиг. Для чего?

Фотэрингей. Чтобы делать все, что мне взбредет в голову. Иметь желания — вполне естественно для человека, и у меня они есть. Понятно?

Лицо Фотэрингея делается мрачным и решительным.

— Я начинаю разбираться, что к чему в этих чудесах. Вы все уже сказали свое. Единственный разумный человек в этом деле — Билл Стоукер, но ему это не поможет, когда я захочу свести с ним счеты. Пойдемте, Мэйдиг. Вы мне еще можете пригодиться. Мы откроем новый мир Джорджа Макрайтера Фотэрингея прямо здесь, в доме полковника.

Все идут по направлению к городу. Впереди Фотэрингей, весь во власти раздумий. Следом Мэйдиг. Он разговаривает сам с собой и по временам встряхивает головой. В нескольких шагах от них плетется мрачный полковник с испорченной винтовкой в руках.

Звучит зловещая музыка.

Мы видим Фотэрингея по пояс, в анфас, невеселые мысли его текут в такт музыке. Остальные следуют за ним.

Спальня полковника. Предметы мужского обихода. Сапоги для верховой езды со шпорами. Фотографии офицеров полка. На ночном столике пистолеты. Высокое зеркало на ножках. Открывается дверь, и входит Фотэрингей. Он обращается к кому-то невидимому (к Мэйдигу), стоящему за дверью:

— Мне хотелось бы побыть одному. Недолго.

Он закрывает за собой дверь, прерывая связь с внешним миром.

Фотэрингей. Вы обрели Силу, Джордж Макрайтер, и теперь вам от этой Силы никуда не деться. Вы обрели Силу?.. Нет, сила обрела вас.

Он замолкает и глядится в зеркало. Руки держит в карманах.

— Да у меня лицо в крови!

Прикасается к лицу.

Стоя перед зеркалом, принимает различные позы, скрещивает на груди руки, как Наполеон; затем выразительным жестом выбрасывает руку вперед.

— Пусть я буду чуть повыше и покрупнее.

Превращение свершается. Он стоит спиной к зрителю, и лицо его видно в зеркале. И зеркало и комната уменьшаются примерно на одну пятую.

— Если бы еще лоб мне повыше да рот более волевой. Пусть у меня будет высокий лоб и волевой рот.

— Острее взгляд и темнее брови.

Зеркало отражает все эти превращения.