Андрей Валентинов - Лонжа

Черноволосый бледно улыбнулся:

– Я, Жорж, и сам не такой уж невольник чести. Насчет этого… Как вы его поименовали? Рыла? И без вас бы распорядился.

Пошевелил длинными пальцами, сжал правую в кулак.

– К сожалению, не тот случай. Много не прошу. Пару раз нам придется остановиться, меня будут встречать. Надолго не задержу, на час, не больше. А потом, ближе к финалу, свернем кой-куда, и вы меня подождете. Или не сворачивайте, сам доберусь.

Кулак разжался, рука скользнула в карман пиджака. Сигаретница, серебряная с гравировкой.

– И насчет моей будущей книги, Мод. Время от времени я буду занимать столик в кемпере, чтобы поработать. Начну, пожалуй, прямо сейчас, только сигарету выкурю.

И достал зажигалку.

Мод не хотела, но залюбовалась наглецом. Бонис же негромко, но выразительно кашлянул.

– Арман, если уж на то пошло. Этот страшный и ужасный… Вы стрелять-то умеете?

Красавчик вздернул темные брови.

– Естественно! А чего уметь-то? Нажал – и готово. Вот только попадаю не всегда.

Прозвучало не слишком убедительно, по крайней мере, для Мод. В чем-то красавчик явно лукавил – то ли в том, что нажимать выучился, то ли в чем-то ином.

Бретёр, parbleu!

Ради Матильды Верлен никто не скрещивал шпаги. Она и не претендовала, слишком глубокой была черта, разрубившая ее жизнь пополам. Но там, в далеком невозвратимом прошлом…

Дело чести!

…Четырнадцать лет, лицеистка, мокрый снег, нестойкая парижская зима. Она возвращается домой, мысли еще в оставленном классе (опять латынь завалила!), портфель в руке, теплая шапочка налезла на самые брови. Парень был из соседнего дома, знакомый, но лишь вприглядку. Много ее старше, кепка и шарф словно у апаша, перегар на три метра вокруг, руки в карманах, окурок прилип к нижней губе. Прежде он ее и не замечал, но в тот ранний зимний вечер наконец-то снизошел. Сначала заступил дорогу, потом, обдав винными парами, начал говорить такое, что у лицеистки оледенели уши, затем взялся двумя пальцами за ворот пальто, потянул к себе…

А потом появился учитель. Матильда его не заметила, лишь когда тяжелая трость врезалась «апашу» в плечо, испуганно ойкнула. Тот оскалился, выдернул из-за пояса нож…

…Испанская наваха, очень приятный инструмент.

Трость оказалась зоркой – ударила точно по пальцам. А затем еще раз, еще и еще – по голове, по лицу, вновь по лицу.

А потом она плакала, прижимаясь носом к его тяжелому темному пальто.

– Мэтр! Но это, как ни смотри, превышение, – не слишком твердо упрекнул некий чин в комиссариате. – По вашей милости, мэтр, парень в больнице.

Учитель пожал широкими плечами.

– Дело чести! А милости у меня к таким нет.

Жорж Бонис аккуратно въехал в промежуток между двумя палатками, белой и темно-зеленой, оглянулся для верности и заглушил мотор.

– Вроде никому не помешаем. Какие будут указания, мадемуазель?

Мод поглядела на циферблат. Почти добрались, хоть и не так быстро, как думалось. Восемьдесят километров, если по прямой, однако на перегруженном шоссе не разгонишься, особенно на «Вспышке». Но все-таки прибыли, хоть и не в Шартр. В сам город решили благоразумно не въезжать, учитывая все те же габариты американского подарка. Командор пробега Шапталь, это учтя, заранее навела справки и без труда обнаружила искомое: муниципальную стоянку для автомобилистов, в просторечии именуемую заморским словом «кемпинг». Западная окраина Шартра, широкое поле, разноцветные палатки, а до центра десять минут на такси.

– Устраивайтесь, – рассудила Мод. – А я пойду будить нашего кулинара. Съездим с ним в город, вернемся, да, пожалуй, здесь и заночуем. А завтра – к точке номер один. Вы, Жорж, карту изучите, чтобы не через город, а в объезд.

Сам Шартр в плане поездки не значился, но Мод убедила шефа, что имеет смысл потратить лишние полдня на Епископский дворец, местный музей с очень богатыми фондами. Для выставки найти ничего не надеялась – но как от такого отказаться? Жерико, Делакруа и, конечно, Энгр…

Шеф наверняка все понял, но возражать не стал.

– Арман! Арма-ан!

Дверца у кемпера была врезана сзади. Не дождавшись ответа, девушка обошла машину и уже прикинула, куда лучше стукнуть кулаком, но красавчик объявился сам – в одной рубашке, по-прежнему встрепанный, но с тетрадью в руках.

– Ничего интересного, – объявил он, листая страницы. – Типичная кухня центральной Франции. Чечевица из Берри, картофель «Бель де Фонтене» – и полно сыров из козьего молока. Найти ничего нового нельзя, разве что…