Андрей Валентинов - Лонжа

– …Хватит!

Мод встала, закусила зубами кулак. Хотелось броситься в третью, последнюю комнату, к трюмо, схватить флакончик, открутить легкую невесомую крышечку, взбежать по хрустальным ступеням – и не возвращаться никогда.

– Уй-ди-те, про-шу. Про-шу вас…

Выговорила, давясь словами, с трудом протолкнула в горло глоток воздуха.

– Вы… И так сделали со мной все, что хотели. Что вам еще от меня надо, шеф?

Пьер Вандаль помолчал немного, а потом бросил, резко и холодно:

– Я в гостях, мадемуазель Шапталь, и не могу распоряжаться. Иначе бы оттащил в ванную, сунул голову под кран и подождал, пока вы станете немного похожей на себя-настоящую. Ни один мужчина не сможет полюбить ноющий кусок мяса.

Кровь, наследство прóклятого деда, колоколом ударила в виски, багровым огнем вспыхнуло пятно на щеке. Матильда Верлен выпрямилась и посмотрела на своего врага.

– Вы правы. Прошу извинить, я сейчас.

Нырять под холодную струю не стала, просто умылась и вытерла лицо докрасна. Возвращаясь из ванной, взяла с комода пачку сигарет с пляшущей цыганкой. Присела, пододвинула пепельницу.

– Благодарю, что рассказали, шеф. Могу поздравить с победой – эксперта Шапталь вы уничтожили. Теперь мне никто не поверит, даже если я поймаю вас за руку и приведу в комиссариат.

Щелчок зажигалки прозвучал словно выстрел.

– Так-то лучше, – Вандаль впервые за весь разговор позволил себе улыбку. – Замечу, однако, что в ближайшее время вам в Париже станет неуютно. Я исчезну, а рвать на куски начнут вас, мадемуазель Шапталь. Поэтому позволю себе напомнить о своем предложении. Мне нужен помощник. Ночью я улетаю в Амстердам и хочу взять вас с собой. Вечером, около десяти, заеду за вами. Много вещей не берите, все, что требуется, купим на месте.

Наклонился, поглядел, чуть прищурившись.

– А все остальное зависит от вас. Вы – интересная женщина. Я не пытался за вами ухаживать, мадемуазель Шапталь, исключительно из соображений личной безопасности. Теперь этот мотив исчез.

Мод понимающе кивнула. Кусок мяса… Из кипятка в прорубь и обратно. Кажется, такое называется вербовкой.

– Не затрудняйте себя, герр Вандаль. Моим любовникам со мной скучно, у меня пятно на животе, а еще я храплю, если засыпаю на спине. Я для вас недостаточно эстетична, шеф, а мне самой ни к чему иностранный шпион на соседней подушке.

– Браво! – без тени улыбки проговорил профессор Мориарти. – Вот теперь совсем другое дело. Насчет же шпиона… Вы, мадемуазель, не меньший авантюрист, чем я сам. Жизнь разведчика вам наверняка понравится. Представьте себе огромный ящик, полный марионеток, а все ниточки у вас в руках. Непередаваемое ощущение!.. Итак, ждите меня вечером.

Положил руку на плечо, крепко пожал.

– Я помогу сделать только первый шаг. Решитесь – и будете свободной.

Даже сквозь толстую ткань халата она почувствовала холод его пальцев. Но увидела ткань иную – пустой, негрунтованный холст на подрамнике. Прежняя жизнь кончилась, пора писать ее заново.

– Этот мир создан для нас с вами.

На предпоследней ступеньке она остановилась и, без всякой нужды открыв сумочку, нащупала пудреницу. Идти дальше совершенно не хотелось. Зеркало взглянуло невесело, и Мод поспешила захлопнуть крышечку. За близкой, давно не крашенной дверью ничего хорошего не ждет. Но и податься некуда, разве что в полицейский комиссариат. Там, конечно, выслушают, посочувствуют – и вызовут крепких парней с «адской» рубахой. А если поверят, и того хуже. Шпионов в прекрасной Франции слишком не жалуют.

Решилась, щелкнула замочком и, поднявшись на ступеньку, взялась за висевший слева просмоленный шнур. Дернула и дождалась, пока за дверью подаст свой голос медный колокольчик. Успела подумать о том, кто ей сейчас откроет. С Мареком-нидерландцем говорить будет легче.

Шаги, негромкий лязг цепочки. Марек!

– Добрый день! – заспешила она. – Мсье Альдервейрельд, очень хорошо, что вы дома…

Тот, кто стоял в дверях, взглянул странно.

– Герр Альдервейрельд сейчас на выставке. Но – заходите, фройляйн. Я как раз заварил кофе.

По-немецки… Это она поняла, все прочее – нет, однако слово «кофе» тут же взбодрило. Переступив порог, окинула взглядом мансарду. Картины, стоявшие прежде у стены, исчезли. Наверняка уже на выставке, как и сам нидерландец. Но если Марек там…

Помотала головой, прогоняя наваждение, обернулась. На нидерландце совсем иной костюм, да и сам он словно ужался, сбросив плоть почти до кости. И глаза…