Андрей Валентинов - Лонжа

– Да… Собака на дереве, помню.

– Если бы только собака, мадемуазель!.. А все к одному сводят: честь мы потеряли и не по чести живем. Если кто и остался на Земле, то это рыцари, вроде нашего Армана. С ними они, как с равными, советуются, а порой и помогают. И Гитлера они не сразу поддержали, а лишь после того, как немецкие рыцари дали свое согласие. Вот я думаю, что за рыцари такие у них в Рейхе?

– Бастилию брать не собираются?

– Эти, на Клеменции? Трудящиеся массы, которые? Не думаю, им с детства вдолбили, будто революция – самое худшее, что в мире может случиться. Тихий народ, прямо как у нас где-нибудь в Оверни. Почти все…

– Значит, все-таки почти?

Арман Кампо разбудил ее среди ночи. Приложил палец к губам, кивнул в сторону двери. Мод поежилась, но не стала спорить – накинула на плечи одеяло и, стараясь не шуметь, вышла наружу. Черноволосый мягко спрыгнул следом.

От сигареты девушка отказалась, поглядела со значением.

– Что на этот раз, Арминий? Кайся!

На «Арминия» красавчик не реагировал. Щелкнул зажигалкой, покосился в сторону кемпера.

– Не хотел при Жорже. Захочешь, расскажешь сама… Каяться мне пока что не в чем, а вот тебе, Мод, боюсь, скоро придется. Таракана помнишь?

– Неврологический санаторий «Обитель святой Маргариты», – усмехнулась Мод. – Тебя там чуть в пациенты не определили. Что, по ночам снится?

Черноволосый улыбнулся в ответ.

– Не снится пока, повезло… В Дижоне когда-то был монастырь Шанмоль, картезианский. Ты не знаешь случайно, что там сейчас?

Эксперт Шапталь помотала головой.

– Т-ты… Арман, с тобой все в порядке? В годы революции монастырь снесли, уцелело одно крыло, в нем теперь психиатрическая лечебница…

– …Где и окончил свои дни достойнейший сын нашей прекрасной родины Николя Бежар. Спятил он еще на войне, несколько раз лечили, он даже в мэрии работал. Но потом пришлось присылать санитаров. Ты спрашивала, Мод, кому твой шеф отдает предпочтение. Вспомни список, там сумасшедшие – через одного, это только те, о ком нам известно. Вот тебе и ответ.

– Дегенеративное искусство, – медленно, по слогам, проговорила Мод. – Но… Те, которые в Германии – совершенно нормальные люди!

Красавчик Кампо согласно кивнул:

– В Германии.

На этот раз не бежали – шли, делая короткие, на несколько минут привалы. Четверых раненых вели под руки, прибавилось и груза, ящики и мешки распределили между уцелевшими. Лонжу вначале удивил странный гуманизм герра гауптмана. До этой ночи раненые, тем более не способные ходить, в роте не задерживались, исчезая без следа. Но, подумав, догадался о причине. Впереди – последний рывок, последний бой, и командир хочет быть уверенным в каждом из бойцов. Пусть видят, что своих не бросают.

Близкая лесная чаща дышала сырым холодом, даже накинутая шинель не грела. Зато оказалась полезна иным, скрывая пристегнутую к ремню кобуру. Нож пришлось повесить рядом за неимением голенища. Пока сходило с рук, выручили темнота и спешка. Но рассвет не так далек.

Никакого конкретного «плана», помянутого дезертиром Митте, у Лонжи не имелось. Вот он план, по обе стороны от узкой лесной тропы! Зато появилась надежда. «Буду рядом, поглядывай по сторонам». Если гефрайтер Евангелина успеет до того, как взойдет солнце…

– Р-рота, стой! Привал пять минут. Командирам взводов выставить охранение…

Трава была мокрой, и лечь он не рискнул. Сел, подперев спину ранцем. Пять минут отдыха – и пять минут смертельного риска. В его взводе двое «дезертиров» отказались уходить. Значит, рассчитывают выжить. Если так, могут и доложить по команде, понадеявшись, что зачтется. В «кацете» держались, но здесь хуже, чем «кацет». Слишком близко Она, совсем рядом, в лицо дышит.

– Я здесь, мой Никодим! – шепнули за левым ухом. – Оркестр уже играет, нам будет светить луна…

Он сделал вид, будто не слышит. Если не повезет, увидит все сразу, и белые колонны, и черный мрак вместо свода.

– Лонжа!.. Рихтер, ты чего, заснул?

– Нет, – превозмогая ледяную оторопь, выговорил он. – Докладывай, дезертир Митте!

– Значит так… Во втором взводе согласны четверо – все, что остались. А в третьем плохо. Там почти все «черные», они говорят, что своих нельзя предавать. Не выдадут, но с нами не пойдут. В общем, из всех – двое.

Подсчитать оказалось просто. Десяток, неполное отделение. Нож, граната и один револьвер.