Андрей Валентинов - Лейхтвейс

«Очень и очень важное» состоялось 23 марта в зале на Пьяцца Сан Сеполькро. Полсотни молодых людей, половина – только что снявшие военную форму ветераны, остальные же – пестрый богемный сброд, которым заправляли бесшабашные футуристы, именовавшие себя странным словом «фашио». Бывший берсальер никак не мог понять, куда он собственно попал, пока не узрел на трибуне Кувалду собственной тяжелой персоной, в штатском и без бороды.

– У меня нет никакой программы! – прогремел Бенито Муссолини, вздергивая массивный подбородок. – Мы создадим ее вместе и спасем нашу Италию. Мы – фашисты!

– Фашио! Фашио! – недружно откликнулся зал. – Да здравствует Италия!..

И уже иначе, дружным хором десятков глоток:

– Дуче! Дуче! Дуче!..

С той поры каждое 23 марта на домашний адрес князя приходило послание из канцелярии главы итальянского правительства. Он оказался в группе избранных – «сансеполькристов» – тех, кто присутствовал при рождении фашистской партии. То, что в партию он так и не вступил, чиновников не волновало. Конверты Дикобраз не вскрывал, но и не выбрасывал – отправлял сразу на чердак. Мыши сами разберутся.

«Сансеполькристов», как он узнал, ныне насчитывалось четыре сотни – включение в заветный список считалось высшей из фашистских наград. Возможно, среди них есть и бывший боксер, чемпион Италии в полусреднем весе Антонио Строцци, один из руководителей личной разведки Дуче. Сам же бывший капрал именовал свою спецслужбу незамысловато: «чека».

– Зачем доказывать вину, синьор Руффо? А главное – кому? Преступнику?

Чемпион поставил на стол тяжелый металлический термос, отвинтил крышку.

– Кофе будете? Ночью пришлось побегать, спал хорошо если час.

Князь пожал плечами.

– Давайте. Только я пью без сахара.

– Я тоже. Хорошо хоть в этом совпадаем.

Чашки нашлись в ящике стола. Полковник, наполнив их до половины, выпил свою в три глотка и откинулся на спинку стула.

– Презумпция невиновности в наше время уже не работает, синьор Руффо. Организованная преступность и зарубежная агентура – как с такими прикажете работать? Я начинал на Сицилии в команде префекта Чезаре Мори. Вы хоть представляете, что творилось на родине ваших предков? Ничего, справились. Да, законы мы устанавливали сами – или вообще без них обходились, но иначе с мафией пришлось бы бороться сто лет.

Князь тоже отпил из чашки и поморщился. Кофе горчил.

– Вы не победили мафию, полковник. Если помните, Чезаре Море сказал, что бандитов надо искать не только среди зарослей опунции, но и в префектурах, полиции, особняках работодателей, и, само собой, в министерствах. Он уточнил «некоторых», но это по скромности. Однако туда вас не очень пускали, да вы и не рвались. Нельзя искоренить преступность ее же методами. Хотя бы потому, что у бандитов куда больше опыта в войне без правил.

Чашка с негромким стуком ударила о столешницу. Чемпион покачал головой.

– Вы неисправимы, синьор Руффо.

– Неисправим, – охотно согласился князь. – Лучше плохой закон, чем борьба всех против всех. Своих взглядов никогда не скрывал, и могу лишь удивиться, отчего обо мне вспомнили так поздно.

Строцци внезапно улыбнулся.

– Очень убедительно! Иной бы даже поверил… Фашизм не карает за инакомыслие. Дуче много раз повторял, что свобода воли для всех, даже для врагов – наша высшая ценность. Но мысли это одно, поступки – совсем другое. Не так ли?

На стол легла небольшая записная книжка в темной обложке.

– Если хотите, синьор Руффо, можем пройтись по всей вашей биографии. Но это долго, хотя и весьма поучительно. Возьмем лишь один эпизод.

Перелистнув несколько страниц, нашел нужную, щелкнул пальцем по бумаге.

– Итак, вы, синьор Руффо, покинули Италию в августе 1926 года и отправились в Северо-Американские Штаты. Жили в Лос-Анджелесе, имели какие-то дела в Голливуде. Писали сценарии, как я понимаю?

Князь пожал плечами.

– Я и не скрываю. Подрабатывал. И сейчас иногда пишу.

Строцци усмехнулся, весело и зубасто.

– Пишете, знаю. Только вот что именно? В Штатах вы не жили. Приехали, побыли пару месяцев, а потом исчезли на несколько лет. Ваши письма домой пересылал кто-то другой – действительно из Лос-Анджелеса. Неплохо придумано, могло бы и сработать.

Улыбка исчезла, холодом плеснул взгляд.

– Именно в эти годы я служил помощником нашего консула в Сан-Франциско. В Голливуд съездил лично, проверил адрес, который указан в письмах… Где же вы были, синьор Руффо?