Андрей Валентинов - Лейхтвейс

Вверх! Вверх! В небо!..

Дикобраз и Кувалда. – Неле. – Беттина и Минотавр. – В небе. – Пещерный город. – Горный стрелок. – «Перекладные». – Команда «А». – Матера

Последний раз Дикобраз и Кувалда встретились в июле 1925 года. Поговорили плохо, иначе бы и не получилось, зато расставили все точки и подвели черту. Фронтовых товарищей больше не было – в полутемном кабинете на втором этаже виллы Торлония у огромного дубового стола лицом к лицу встали диктатор и его непримиримый враг.

10 июня был похищен и убит депутат парламента Джакомо Маттеотти. Преступников нашли быстро, да они и не слишком скрывались. Все – члены фашистской партии, ветераны движения. Возглавлял их Америго Думини, давний подручный Дуче, руководитель его личной «чека». В ответ Авентинский блок потребовал у короля отставки Муссолини. Преподаватель философского факультета университета Ла Сапиенца Алессандро Скалетта одним из первых поставил свою подпись под меморандумом блока.

Пути назад не было.

Кувалда понял это не сразу. Вначале пытался шутить, потом принялся не слишком умело оправдываться, и, наконец, заорал во всю луженую глотку – словно под артобстрелом, желая перекричать снарядный гром:

– Глупый мальчишка! Молокосос! С кем связался? С врагами Италии? Будь ты проклят!.. Не слушай их, меня слушай: я не приказывал убивать этого мерзавца Маттеотти, Думини сделал все сам! Я тут ни при чем, понимаешь?

Свою знаменитую бороду Кувалда давно сбрил. Пухлые щеки лоснились от пота, привычный гулкий голос то и дело срывался на визгливый фальцет. Бравый плечистый вояка превратился в стареющего, изрядно полысевшего толстячка, и князь мысленно пожалел его – тоже в последний раз.

– Ты – премьер-министр, – сказал он бывшему товарищу. – Значит, отвечаешь за все, в том числе и за убийц, которых вовремя не схватил за руку. Уходи, Кувалда! Ты не справился.

– Нет! Нет! Нет!..

Тяжелый кулак с размаху врезался в стол.

– Я не могу бросить Италию! Без меня она погибнет, а со мной – только со мной, понимаешь, – она станет великой, величайшей!.. Она вновь станет Империей!

Дикобраз поморщился от бьющего в уши крика.

– Величайшей – это как? Завоюет все от Испании до Сирии? Вспомни, Кувалда, итальянскую армию, она не умеет и не хочет сражаться. Много ли в нашем взводе было таких, как ты, воинственных? Целые полки отказывались подниматься в атаку. Мы не сможем воевать на равных ни с одной армией Европы. Новая война для нас – катастрофа.

– Да! Тут ты прав.

Заскрипел пододвигаемый стул. Кувалда грузно присел, кивнул на соседний.

– Падай!

Князь послушался – и вновь в последний раз.

– Пока это действительно так, Дикобраз. Но я выращу новую армию, народную, фашистскую, мне нужно только время. Я воспитаю молодежь! Сейчас они львята, но скоро станут львами. И тогда весь мир содрогнется!..

Алессандро Скалетта посмотрел бывшему товарищу в глаза.

– Не содрогнется. Италия – очень бедная страна, а из нищих – плохие солдаты. Львов надо кормить… Но даже не это главное. Королевство создали всего полвека назад, сшили из совершенно разных частей, как монстра Франкенштейна. При сильном толчке нитки лопнут. У нас не рабочие борются с буржуазией, а Север с Югом.

Бенито Муссолини вздернул узкие брови.

– Юг? Ты не хуже меня знаешь, что настоящая Италия – только до Рима, а дальше – наша Африка. Проклятье! Там даже разговаривать нормально еще не научились. На Юге нужны проконсулы, концлагеря и массовые расстрелы. Пока у меня связаны руки – из-за таких, как ты. Что б тебя бесы разорвали, мальчишка!.. Скажи своим подельщикам: я предлагаю мировую. Банда Думини пойдет под суд и получит свое, а вы распускаете блок и отзываете меморандум. Учти, король все равно на моей стороне. Ну, Дикобраз, будь умницей, не дури!

– Нет! – ответил своему бывшему товарищу Алессандро Скалетта. – Мы пойдем до конца.

Кувалда засопел, потянулся вперед, словно желая ударить, но внезапно улыбнулся.

– Тогда не жалуйся, берсальер! С врагами я не церемонюсь.

Князь взглянул удивленно.

– А когда я жаловался?

За порогом был лес, настоящий, сосновый, пахло смолой и горячей хвоей. Лейхтвейс, бросив полотенце на перила маленькой веранды, присел прямо на ступеньки. Зарядка сделана, завтрак – через полчаса, а дальше долгий-долгий день, совершенно свободный, не занятый ничем.