Чарльз Шеффилд - Холоднее льда. Темнее дня

— Вселенная не гарантирует равенства — ни в таланте, ни в возможностях. Вы должны располагать весьма обширным опытом обращения с подобными противниками. Гораздо более обширным, нежели мой.

— Да, действительно. Если я знаю, кто мой враг. Но в данном случае я не знаю. У меня есть тайный враг — кто-то из системы Юпитера. Я могу зафиксировать последствия его враждебных действий, но не могу отследить их источник. Однако вы, с вашим доступом к юпитерианским архивам и вашим навыком решения головоломок…

— Поберегите мою краску смущения. — Сова казался так же неспособен покраснеть, как обсидиановая статуя. — Я полагаю, вы желаете обеспечить меня теми намеками на присутствие вашего врага, о которых вы упомянули?

— Именно за этим я здесь. Но чтобы изложить мою историю, потребуется довольно много времени.

— Ночь еще молода, — Сова встал из кресла и прошлепал на кухню — громадный, сплошь облаченный в черное шар плоти, увенчанный лицом, которое хмурилось теперь только от радостного предвкушения.

— Я полагаюсь на вас, Торквемада, в том, что вы не станете тратить мое время на пустяки.

Он принялся опустошать пакетики апельсиновых желейных конфет, мятных бонбошек и молочных шоколадок в большую керамическую чашу:

— Итак, вы предоставите мне удовлетворительную головоломку? Что ж, в таком случае с адекватным питанием для мозга никакого времени до скончания веков не может быть слишком много.

«Время», — подумала Нелл. С субъективным временем порой происходили страннейшие вещи. Когда ты крутилась в студийно-производственной рутине совещаний и монтажа, время сжималось. В конце недели ты уже понятия не имела, сколько именно дней прошло. Но если ты отправлялась в какое-то новое место, туда, где ты никогда не бывала, и работала с совершенно другой группой людей, время растягивалось.

Как сейчас. Нелл была на Ганимеде менее суток. И это уже казалось вечностью.

Она таращилась на часы, которые ей вручили вчера вечером, и недоумевала, сколько же сейчас времени. Наручные часы показывали четыре пятьдесят. Но Ганимед, подобно остальной Внешней системе, перешел после войны на СДВ: Стандартное Десятичное Время. Нелл следовало вбивать себе в голову этот способ подсчета времени до тех пор, пока он не показался бы ей естественным. Земные сутки из двадцати четырех часов приравнивались здесь к десяти стандартным десятичным часам, каждый из которых состоял из ста десятичных минут, а каждая минута — из ста десятичных секунд. Так что десятичная секунда была немного короче той секунды, к которой привыкла Нелл. В земных сутках получалось 100.000 десятичных секунд вместо обычных 86.400.

Отлично. Сама Нелл никогда не находила ничего плохого в старой недесятичной двадцатичетырехчасовой/шестидесятиминутной/шестидесятисекундной системе, хотя ганимедцы насмехались над ней, заявляя, что она так же устарела, как сажени, футы, галлоны и фарлонги. И все-таки сколько же, черт побери, сейчас было времени? Ее встреча с Хильдой Брандт была назначена на одиннадцать — но одиннадцать по земной системе счисления времени.

Нелл произвела в уме перевод, пока проверяла в зеркале свою внешность. (Простая одежда, никакого макияжа. Всего одна незатейливая брошь на блузке. Ей следовало предчувствовать, что именно так следует выглядеть, еще до той первой встречи с Брандт.) Четыре пятьдесят ганимедского времени означали четыре с половиной десятичных часа, что составляло чуть меньше половины суток из десяти десятичных часов. Так что по-прежнему было утро, а точнее — четыре с половиной десятых — девять двадцатых — всех суток. Девять двадцатых из двадцати четырех. Чуть раньше одиннадцати утра по земным меркам.

А это означало, что Нелл уже близка к опозданию. Которое всегда расценивалось одинаково, какой системой счисления времени ни пользуйся.

Нелл поспешила по коридору из своих спальных апартаментов, двигаясь гораздо медленней, чем ей бы хотелось, потому что ей никак не удавалось приспособить свою походку под низкую гравитацию. Она широко шагала и слишком надолго отрывалась от пола, а если пыталась ускориться, то просто поднималась еще выше и двигалась еще медленней. Машины техобслуживания это понимали. Они застывали при ее приближении, хотя выполняли свою работу, как обычно, поблизости от всех остальных. Ганимедцы же, мимо которых Нелл проходила, не застывали. Они просто наблюдали за ее усилиями и по-тихому ухмылялись.