Александр Хомяков - Высший разум

Мышцы были чувствительны к растяжению, то есть служили и как датчики прикосновения, и датчики сжатия. Но кроме них внутри было очень много других датчиков. И с ними приходилось тоже много возиться. Было заметно, что сеть собирала для роботов все, что нашла у людей, а не произвела специально. Многие из датчиков не подходили, приходилось подтачивать, или менять крепление. Я записывал скорректированные размеры и в следующий раз они приходили в лучшем виде. Так как жгутов–мышц было очень много, любое прикосновение сокращало какую–нибудь мышцу, если не в месте прикосновения, то в суставе. Я проверил, прикосновение сразу и точно передавалось, о чем можно было судить по повороту головы и направлению взгляда. Точно на место прикосновения. Кожи не было, так как это усложнило бы смену мышц при повреждении. Так они могли быть быстро заменены даже самим роботом.

Меня поразили инструкции по сборке. Их было даже трудно так назвать. Это были, конечно, чертежи, которые можно было раскладывать на слои и вертеть как удобно. Но, кроме этого, им можно было задавать вопросы. Да! Отмечать деталь, кликать правой кнопкой мыши и произносить вопрос. Появлялся текст ответа или целая анимация. Было невероятно, чтобы все такие инструкции были написаны заранее. Они явно создавались налету. С такими подсказками робота мог собрать и ребенок.

Я не был специалистом по электромеханике и видимо поэтому силовая часть мне приходила готовой. Судя по всему это был настоящий водородный электрогенератор компактного размера и не такого уж большого веса. Килограмм пять. Я не стал спрашивать у Эми про его устройство, но выдавал он приличный ток, ампер 40. Внутри не было батарей, кроме небольших для работы электроники при перезаправке генератора. Забавней всего было то, что водород находился в маленьком баллоне чуть меньше банки кока–колы. И сам робот мог его себе заменить. В корпусе было ниша для двух запасных банок.

Когда он включался, начинался селфтест, робот осматривать помещение, меня, потом себя. Делал первые шаги, повороты под моим руководством. Потом подключался к моему роутеру и результаты теста появлялись на мониторе.

— Привет, спасибо, что собрал меня.

— Привет, не за что. Как тебя зовут

— Мне еще не дали имя. Ты поможешь пройти мне тест? Тогда я получу имя.

— Почему ты решил, что тебе дадут имя.

— Потому что у меня должен быть идентификатор, по которому ты будешь меня звать.

— Нам надо провести с тобой несколько упражнений. Повторяй движения за мной.

— Хорошо, мне нравится двигаться.

Раньше я делал много роботов, маленьких и побольше. И я с ними обходился как с машинами. Но оживший робот, который осмысленно говорит с тобой — это по–настоящему страшно и невероятно. Когда ты понимаешь, что там где–то внутри такое же думающее существо, которое так же как ты оценивает твои действия, но это не человек, становится не по себе. Этот страх рождается невольно именно потому, что перед таким роботом мы теряем свою уверенность, что мы хозяева ситуации.

Даже тогда, когда перед нами более сильный человек, мы знаем, что можем что–то сделать, а не сдаваться. Но когда перед нами более неведомое нам существо, уверенности нет ни в чем.

Я беседовал с роботом и убеждался, что тест Тьюринга тут просто излишен. Робот был совершенно адекватен, не уходил от вопросов на дежурные фразы, имел представление о мире и common sense. Я знал, что он еще не подключен к сети и это не могли быть ответы кого–то еще. Я проводил с ним несколько тестов и упражнения, которые он быстро разучивал. Он был интеллектом, который был способен понять меня. Это было необычайно — груда искусственных мышц и композита была как минимум равна мне по интеллекту. Мне даже пришлось выпить таблетку, чтобы так не волноваться. Это была фантастика, мечта, которая стояла передо меной. Только ее сделал не я. Я только собрал чью–то разработку. Сомнений, что я столкнулся с чем–то очень невероятным, разумом или чьим–то инженерным гением, уже не оставалось.

Консервы стали заканчиваться и некоторые люди стали уезжать за город. И там создавать семьи и коммуны по совместному выживанию. В коммуне заводили коз, кур и огород, чтобы ее жители могли прокормиться сами. А когда оставались излишки, дронами отправлять по заказам в сети тем, кто остался в городе. Спрос всегда превышал предложение.

Похоже, что у всех, кто хотел работать появилось такая возможность. Но это было странно — никакой конкуренции, корпораций, ведомств и налоговых. Там, где начинали расти цены, быстро появлялись новые цепочки производства. Люди не ждали работу на сайт поиска, она сразу предлагалась им исходя из их навыков. Конкуренция была только за навыки, которым ты обладал и мог подтвердить. Или мог обучиться. Фирм как таковых не было. Был спрос на работу, ты регистрировался на сайте, описывал навыки и тебе приходили задания с инструкциями, а также контакты тех, у кого можно было узнать подробности. Ты знал, с кем работаешь в одной цепочке и мог с ними обсудить в общем чате все вопросы. Это было удивительно! Никаких начальников, противоречивых заданий, совещаний. И все работало. Сервис, через который искали работу и на котором получали задание был похож на прежние сайты для фрилансеров. Только внутри его была заложена сильная программа, которая умела организовывать людей и распределять задания, с учетом их навыков, особенностей, даже учитывала задержки с выполнением заданий. Она знала заранее, кто и на сколько может задержать и учитывала это в заданиях. Поэтому никто не ругался. И никто не мог дать «непонятное» задание. Задание передавались через сервис, а не на прямую. И бот сервиса задавал вопросы, пока не получал полную картину задания. Это занудство некоторых расстраивало, но получавшие задания от сервиса не задавали никаких вопросов. Всем было все ясно. Это разрушало все стереотипы.