Кир Булычев - Поселок. Тринадцать лет пути. Великий дух и беглецы. Белое платье Золушки

— Иди ко мне, — шептала горячо Лиз, — иди ко мне, мой милый, мы будем с тобой вместе, всегда вместе, я с тобой пойду куда хочешь, хоть в лес, хоть на край света, ты мне, пожалуйста, верь, потому что я тебя люблю, ты поцелуй меня, вот так, и еще, пожалуйста, я прошу тебя, нет, не отворачивайся, я тоже хочу тебя целовать…

И уже Олег не понимал, где он, потому что ничего не было, кроме горячей Лиз — она была со всех сторон, и это было сладостно и щекотно…

Дверь заскрипела так, словно пилой провели по железу, — жутко громко. Шаги матери сразу зазвучали рядом.

Олег вырвался из рук Лиз, а может, с трудом оторвал от нее собственные пальцы и вскочил.

А Лиз села на кровати и прижала руки к груди. Олег не столько увидел это в густой полутьме, сколько почувствовал. И увидел все глазами матери.

А мать от неожиданности испугалась.

— Вы что? — воскликнула она. — Вы что здесь делаете? Олег!

Ей показалось, что она увидела Олега, потом она поняла, что это Лиз.

— Я ничего, — произнесла Лиз, сразу она стала очень далекой. — Я пришла, мы с Олегом сидели, разговаривали, я уйду, вы не бойтесь.

— Вот этого я не ожидала, — сказала мать так, словно она ожидала чего-то другого, только вот этого не ожидала.

— А чего этого? — Олег сразу стал агрессивным, потому что ему было очень стыдно.

— Сам понимаешь. И от тебя, Лиз, я не ожидала.

— Простите. Я так переживала за Олежку, он собирался в лес убежать, искать Марьяшку с Диком, совсем один, и я уговаривала…

— Лиз, ты что! — возмутился Олег.

Это было низкое предательство.

— Ты можешь на меня сердиться сколько хочешь, — ответила Лиз, — но я забочусь только о тебе, я знаю, что идти в лес — это чистая смерть. Вы знаете, я его так хотела отвлечь, я даже сама предложила в лес пойти, честное слово.

— Странное отвлечение, — бросила мать и тут же обернулась к Олегу: — Ты в самом деле хотел в лес убежать?

— Врет она, — проговорил Олег тупо.

Он не умел лгать, но сейчас не это было важно, плохо, что Лиз оказалась предательницей. Она испугалась матери и хотела отвлечь ее.

— Нет, Олежка. — Лиз как будто угадала его мысли. — Нет, я не предательница, я тебя очень люблю, и мне не стыдно, что я тебя так люблю, и я лучше умру, чем пущу тебя в лес.

Мать неожиданно нагнулась. Она знала Олега лучше всех на свете. Она вытащила из-под стола мешок.

— А это зачем? — спросила она.

Лиз своего добилась. О ней забыли.

Она поднялась, запахивая куртку, поискала оброненный башмак.

— Это что? Ты меня хочешь убить? Ты меня обязательно хочешь убить! — Мать накачивала себя, вызывала гнев.

— Я пошла, — уронила Лиз, но никто не обратил на нее внимания.

Бурная сцена еще не кончилась, когда на шум заглянул Старый, узнал, в чем дело, и сказал:

— Я подозревал, что ты выкинешь что-нибудь в таком духе. Только у тебя ничего не выйдет, мы с Сергеевым договорились сегодня дежурить у изгороди, а тебя от дежурства освободить. Так что мы бы все равно заметили. Эх, глупость человеческая…

— Это не глупость.

— Это не глупость, это эгоизм, — возразила мать.

— А ты знаешь, Ирина права, это и есть эгоизм.

— Я не для себя…

— Ты для себя хочешь быть героем, ты для себя хочешь принести на руках Марьяну или приволочь на спине Дика.

— Вы ничего не понимаете!

Олег выбежал из дома как был, в одной рубашке. Было холодно, он сидел на бревне, на пустоши, ему не хотелось возвращаться, и он всей шкурой ощущал, как за ним следят — следят из хижин. И Лиз, и мать, и Старый, и Сергеев. И никто ему не верит.

А там, в лесу, они ждут помощи…

Было холодно, очень хотелось укутаться и спрятаться, но не идти же домой. И предательское воображение начало строить картины того, как Марьяна с Диком сидят в гостях у экспедиции, и смеются, и едят всякие вкусные вещи… Это была не его мысль, ее придумала Лиз, но мысль оказалась очень удобной, и было трудно ей не поддаться.

— Олег! — закричала мать от дверей дома. — Иди спать, простудишься!

Пришлось идти, и так весь поселок слушает.

Олег не разговаривал с матерью, она тоже молчала.

Он залез в кровать, и кровать, как назло, пахла Лиз. Ее телом и той травой, которой она намазала ладони.

Олег хотел думать о Марьяне и, засыпая, вызывал в памяти ее образ. Это было сладко, но когда он заснул, ему снилось, что он обнимается с Лиз, и он ничего не мог поделать с собой во сне, хотя понимал, что это неправильно.

На следующий день Казик начал вырубать ступеньки в коре дерева. Это была утомительная, занудная работа, к тому же Казик и сменявший его Дик были голодны.