Кир Булычев - Поселок. Тринадцать лет пути. Великий дух и беглецы. Белое платье Золушки

— Что? — Павлыш не понял. Он продолжал идти.

— Уходи. — Голос сорвался. — Уходи, я убью!

— Постойте, — проговорил Павлыш.

Он остановился. Свет внутри станции был ярче, чем полумрак снаружи, и он мог разглядеть лицо человека. Голова казалась слишком большой — наверное, из-за гривы волос. Сознание отмечало пустяки, детали. Павлыш не мог понять, что происходит.

Где он видел эту картинку? Давно, в детстве. Да, в «Робинзоне Крузо». Робинзон на острове — волосы до пояса, одежда из шкур. Хорошо, что они еще не разучились говорить.

— Уйди, — повторил Дик. — Уйди.

Оттого, что он говорил и ему отвечали, он не в силах был выстрелить. Он видел этого человека, высокого, выше, чем Старый, в скафандре. Дик знал, что такое скафандр. Шлем был прозрачным шаром, не мешал разглядеть лицо. Лицо было чистым, простым, обыкновенным лицом. Оно было бритым, а так как Дик никогда еще не видел взрослого бритого человека, то ему вдруг показалось, что перед ним очень большой подросток. Ведь даже у Дика уже была борода, короткая, он обрезал ее. Только у Олега борода еще не росла.

— Уйди, — повторял Дик как заклинание. Он уже не хотел, чтобы тот человек ушел, но других слов не было. Была инерция и страшная тупость, как в приступе лихорадки.

Рядом с тем большим человеком уже стояли две женщины. Одна была большая, почти как мужчина, вторая маленькая, худая, как Марьяшка. Обе были в скафандрах. На их лицах было удивление и даже страх. Они увидели в руке Дика бластер.

— Не надо! — закричала вдруг маленькая женщина. — Это я во всем виновата. Я не поняла! Когда вы прибежали, я не поняла!

Она быстро пошла к станции.

Мужчина хотел задержать ее, но маленькая женщина вырвалась. Она шла частыми, неверными шагами, словно больная.

И тогда Дик уронил на пол бластер и отступил к дальней стенке, к дивану, на котором лежал мертвый Казик. Он стоял, опустив сильные руки, и ждал, что будет дальше, потому что теперь он уже ничего не решал и совсем не думал.

Клавдия мгновенными движениями набрала код на двери, чтобы ходить по-человечески, а не через иллюминатор — несмотря на слабость, ее руки действовали четко. Эта ситуация, несмотря на всю неординарность, подходила под категорию чрезвычайных обстоятельств, а Клавдия недаром уже столько лет работала в экспедициях. Если ситуация имеет объяснение, если ей существует аналог — люди терпят бедствие, нуждаются в немедленной помощи, — Клавдия могла и умела действовать быстрее, чем любой другой человек в Галактике.

Павлыш и Салли еще стаскивали с себя шлемы, а Клавдия уже знала, что на станции не один человек — изможденный, дикого вида косматый юноша в звериной шкуре. Кроме него еще двое. Мальчик, лежавший на диване в кают-компании, и очень худая девушка, без сознания, в бреду, со страшно распухшей ногой.

Спокойно и строго Клавдия сказал Дику:

— Садись и отдыхай. Не вмешивайся.

Павлыш входил в кают-компанию, когда Дик уже послушно опустился в кресло.

— Сначала мальчик, — велела Клавдия Павлышу. — Может быть, он еще жив.

— Нет, — хрипло сказал Дик.

— Салли! — Клавдия не обратила внимания на слова Дика. — Горячую воду. Много горячей воды. И немедленно набери приказ станции, чтобы прекратить консервацию.

К счастью, роботы не успели добраться до стенного медицинского шкафа, и, пока Павлыш шел через кают-компанию к Казику — десять быстрых шагов, — она успела открыть шкаф, выхватить диагност и кинуть его Павлышу, уверенная, что тот догадается протянуть руку и схватить прибор.

Разумеется, она была права.

Дик не помогал им. Он смотрел, как быстро и деловито двигаются люди с Земли, и ему с каждой минутой становилось все более стыдно, что он вел себя как дикарь, как животное. Люди хотели помочь. Люди могли сначала ошибиться — каждый может ошибиться, если увидит такое чудище, как житель поселка. Они, наверное, и не ждали, что здесь кто-то живет, ну как им догадаться! Ведь Сергеев говорил, что поселок отыскать очень нелегко, даже с самыми современными приборами — он как часть леса.

Дику хотелось подняться и посмотреть, что люди с Земли делают с Казиком и Марьяной. Они негромко переговаривались, и из слов нельзя было понять, помогут они ребятам или уже поздно. Но Дик знал, что если сидеть тихо и внимательно слушать, то обязательно поймешь. Главное — не вмешиваться, потому что они и так, наверное, принимают его за обезьяну. «Может, они даже думают, что нас на планете всего трое. Трое дикарей. Они, наверное, удивились, услышав, как я им крикнул». И Дик продолжал сидеть неподвижно, стараясь уловить смысл слов. Ему страшно хотелось пить, но он не просил.