Рэй Брэдбери - Машина до Килиманджаро [сборник, litres]

Машина исчезла.

Он выстрелил еще раз. Решетчатая консоль под еще одной машиной бесследно исчезла.

Город закричал.

Сначала негромко и басовито, а потом тонко заверещал и вопил все громче и громче, а потом тише, как сирена.

Замигали лампы. Началась перекличка сигнальных звонков. Металлическая река у него под ногами задергалась и замедлила ход. Он выстрелил в телевизионные экраны, которые теперь светились белым у него над головой. Они моргнули и прекратили существование.

Город вопил все тоньше и отчаяннее, и вскоре охотник сам утратил разум, и мозг из его костей посыпался черной пылью безумия.

Он слишком поздно увидел, что дорога, по которой он мчался, уходила в скрежещущую пасть машины, использовавшейся для каких-то давно забытых надобностей много веков назад.

Он подумал, что, нажав на спуск, заставит ужасную пасть исчезнуть. Она и впрямь исчезла. Но дорога двигалась дальше, и его мотало и подбрасывало, по мере того как она набирала скорость, он понял наконец, что его оружие не уничтожало существующее, цель всего лишь делалась невидимой, но продолжала незримо существовать.

Он испустил ужасающий вопль, не уступающий крику Города. И последним усилием швырнул ружье. Оно разлетелось на шестеренки, колесики и зубья и провалилось вниз.

Последним, что он увидел, была разверзшаяся перед ним шахта, глубиной, наверно, в милю.

Он понял, что падать до самого дна ему придется около двух минут. Он отчаянно завизжал.

Но что хуже всего, нельзя даже надеяться потерять сознание во время падения.

Реки сотряслись. Серебряные реки затрепетали. Тротуары споткнулись, задергались на бегу в своих металлических берегах.

Уайлдер с трудом удержался на ногах.

Он не видел причины сотрясения. Лишь где-то вдали вроде бы раздался дальний крик, слабый отголосок ужасного вопля, но он быстро затих.

Уайлдер ехал дальше. Его несла серебристая дорожка. Но Город словно растерялся и изумился. Город словно насторожился. Его многообразные могучие мускулы напряглись и застыли.

Почувствовав это, Уайлдер зашагал вперед, хотя дорожка сама быстро несла его в ту сторону.

– Слава богу. Вот и Ворота. Чем скорее я покину это место, тем счастливее…

Ворота действительно были перед ним, не более чем в сотне ярдов. Но стоило ему произнести вслух свои мысли, как река остановилась. Задрожала. И двинулась в обратную сторону, унося его туда, куда он совершенно не собирался.

Не веря своим ощущениям, Уайлдер повернулся и упал. Его ладони уперлись в поверхность мчавшегося тротуара.

Лицом, прижатым к вибрирующей сетчатой поверхности текучей, как река, мостовой, он ощущал под собой шорох и скрип, гудение и стон вечного течения, вечных лихорадочных путешествий и бессмысленных экскурсий. Под бесстрастным металлом жужжали и жалили батальоны шершней, о чем-то гудели и стихали отставшие пчелы. Не в силах подняться, он видел, как уплывают вдаль Ворота. Что же мне так тяжело? – подумал он и сообразил, что за дополнительная тяжесть не дает ему подняться – реактивное снаряжение, способное дать ему крылья.

Он нащупал ладонью выключатель на поясе. И за миг до того, как тротуар увлек бы его в лабиринт крыш и музейных стен, оказался в воздухе.

Он замедлил полет, затем описал в воздухе петлю и завис над беззаботным Паркхиллом; с ног до головы перепачканный смазкой, тот глядел в небо с улыбкой на грязном лице. Неподалеку от Паркхилла, у самых Ворот, стояла перепуганная горничная. Еще дальше, на причале возле яхты, замер, повернувшись спиной к Городу, Ааронсон, тревожно ожидая, когда же можно будет отправиться отсюда.

– Где остальные? – крикнул Уайлдер.

– О, они не вернутся, – небрежно отозвался Паркхилл. – В этом можно не сомневаться. Я имею в виду, что это роскошное место.

– Роскошное?! – повторил Уайлдер, нервно подпрыгивая вверх-вниз и медленно поворачиваясь в воздухе. – Мы должны вытащить их оттуда! Здесь опасно.

– Опасно для тех, кому здесь не нравится, – возразил Паркхилл. – А мне нравится.

Тем не менее все вокруг – и в почве, и в воздухе – вопияло о приближении землетрясения, но Паркхилл предпочитал не обращать на это внимания.

– Ты, конечно, уйдешь, – сказал он как ни в чем не бывало. – Я это предвидел. Но почему?

– Почему? – Уайлдер кружил в воздухе, как стрекоза перед надвигающимся шквалом. То взмывая вверх, то снижаясь, он швырял слова в Паркхилла, который, не считая нужным уклоняться, глядел, улыбаясь, вверх и ловил их. – Помилуй бог, Сэм, это же ад. Марсианам хватило здравого смысла сбежать отсюда. Они увидели, что построили чудище, с которым не смогли совладать. Проклятый Город делает все, а это чересчур! Сэм!