Дэвид Бишоф: Миры Гарри Гаррисона. Том 17

Покидая кабинет доктора Кромсайта, Билл чувствовал, что стал килограммов на пятнадцать легче. Но не прошел он и полпути к апартаментам командора Кука, как у него началась нестерпимая боль в спине: костыли были уж слишком коротки.

Командор стоял у окна, сложив за спиной руки, и глядел вдаль. Билл попытался было отдать честь, но запутался в костылях и рухнул навзничь, как жук, перевернутый на спину. Командор выпучил глаза на это отвратительное зрелище, но потом решил сделать вид, что ничего не заметил.

— Вольно, рядовой, — скомандовал он. Как обычно, на нем была полная парадная форма, включая саблю, ружье, шарфы, аксельбанты, кнут и медали, которые раскрывались наподобие медальонов — внутри хранились презервативы. Все это венчала пышно расшитая золотом треуголка.

Командор отвернулся от барахтавшегося на полу рядового и вздохнул.

— Каким одиноким чувствуешь себя на вершине власти, — пробормотал он. — Взгляните в окно, рядовой. Что вы видите?

— Звезды, сэр, — отвечал Билл. — Из этой дыры больше ничего и не увидишь.

— Звезды, говорите? Что ж, такому близорукому тупице, как вы, наверное, и не дано видеть ничего, кроме звезд. Но я вижу там славу! Да, славу — и борьбу! Великое противостояние человечества и чинджеров. Жестокие битвы, изобилующие славными подвигами и героическим самопожертвованием. Каждый день смотреть в глаза смерти, выполнять свой долг, подвергать испытанию свое мужество — ведь верно?

— Так точно, сэр, — отвечал Билл, от души надеясь, что ничего подобного ему не предстоит.

— Превращать мальчиков в мужчин, девушек в женщин, трусов в героев, кошек в собак. Только перед лицом смерти ощущаешь всю полноту жизни. Конечно, кое-кому в силу обстоятельств приходится оставаться в тылу, чтобы обслуживать тех, кто сражается на передовой. Без нас, интендантов, нашим доблестным воинам не устоять перед противником. Возьмите хоть туалетную бумагу — вы, рядовой, когда-нибудь задумывались о том, какое стратегическое значение она имеет?

— Никак нет, сэр, — отвечал Билл, и ему уже не в первый раз пришла в голову мысль — а все ли дома у командора?

— Завезем слишком много туалетной бумаги — и им придется выбрасывать за борт боеприпасы или топливо, чтобы освободить для нее место. Завезем слишком мало — и они вместо того, чтобы драться, будут тратить все свое время на поиски заменителей. Из-за туалетной бумаги мы можем проиграть войну. Подумайте, мой сын, — целая грандиозная операция может кончиться неудачей из-за того, что им пришлось освобождать место для туалетной бумаги!

Билл подумал и решил, что у командора, должно быть, и впрямь не хватает шариков.

— Принимая решение об отгрузке туалетной бумаги, командир берет на себя огромную ответственность. Стоит чинджерам подсунуть нам хоть одно подложное требование на нее, и дело может кончиться истреблением всей нашей армии.

Билл кивнул, уже твердо убежденный, что у командора на чердаке не все ладно.

— Подумайте, какое значение имеет каждый десятичный знак. Стоит поставить не туда запятую… Послушайте, что у вас с ногой? Это не вы тот идиот, который постоянно здесь у меня что-нибудь ломает?

— Доктору Кромсайту нужна новая дверь, — поспешно сказал Билл. — И еще он велел передать вам вот это.

Командор Кук взял записку и принялся читать ее, сокрушенно качая головой и недовольно шевеля губами, когда ему попадалось трудное слово.

— Меня, наверное, нужно числить больным, — продолжал Билл, не теряя времени даром. — Лучше всего мне отлежаться как следует, пока ступня не отрастет снова, а на это, к сожалению, может понадобиться изрядное время.

Командор нахмурился.

— В моей части нет места солдатам-инвалидам. Чего доброго, вы будете думать только о своей почке и отгрузите слишком много туалетной бумаги нашим частям, которые мужественно сражаются на передовой, а из-за этого презренные чинджеры, того и гляди, возьмут верх.

— Да, мне лучше всего отлежаться, — вкрадчиво подтвердил Билл с искренней надеждой. — Это, конечно, для меня большая жертва — не участвовать в боевых действиях бок о бок с товарищами, но я заставлю себя лежать спокойно, стисну зубы и как-нибудь удержусь.

— Что-то мне не нравятся эти разговоры о том, чтобы лежать спокойно. Есть в них что-то подрывное. Попробуйте предложить что-нибудь еще, — сказал командор. — Что-нибудь более подходящее для честолюбивого идиота вроде вас.

— Я мог бы сидеть и пересчитывать коробки, когда их будут грузить, — тут же нашелся Билл. — Я здорово считаю.