Юрий НИКИТИН - ДАЛЕКИЙ СВЕТЛЫЙ ТЕРЕМ (СБОРНИК)

Да что говорить, когда сам попался: на экранах прошел просто гениальный фильм «Спартак». Но я плевался, как и весь зал. Моего любимого Спартака, фракийского полководца, захваченного в плен и отданного в школу гладиаторов, посмели изобразить неграмотным рабом, рожденным в загоне для скота! В газетах тут же пошли разгромные рецензии. Помню, учитель истории (!) с возмущением писал, что как посмели американцы так исказить историю, ибо всем известно, что Спартак - пленный фракийский полководец.

И тут как метеоритом стукнуло. Простите, но так написал писатель Джованьоли, романом которого зачитывался сам Гарибальди. Но любой историк скажет, что о происхождении Спартака ничего не известно. Его история начинается лишь с момента восстания. И Говард Фаст, создатель своей версии, сделал Спартака куда более значительнее, ибо для пленного фракийского полководца естественно пытаться вернуть себе утраченную свободу, а вот рабу, не знавшему ничего, кроме рабства, стремиться к свободе - это стать человеком. И создать армию, которая громила римские легионы, - подвиг для неграмотного человека, который на ходу овладевал искусством полководца и стратега. Спартак Говарда Фаста намного значительнее Спартака Джованьоли, ибо раб добыл свободу, стал полководцем, завоевал любовь знатнейшей женщины благородного происхождения, проявил сам благородство и высшие качества. Но фильм прошел под плевки и улюлюканье дураков: лишь благодаря инерции человеческого мышления.

Я всякий раз вызываю глухое сопротивление, когда называю половозрелыми дебилами троих (или четверых) мушкетеров, которые боролись против величайшего человека Франции, который реорганизовал армию и флот, создал Академии наук и искусств, поднял просвещение страны, уничтожил феодализм и срыл все рыцарские замки, за исключением пограничных. Но трое дебилов видели в этом гении только мужика, который хочет королеву. Каждый ведь понимает на своем уровне! А девиз: один за всех, все за одного - это же для пятилетних. Или, скажем, запрет кардиналом дуэлей. Мол, кровь должны проливать только на службе Отечеству. Предположим, что гвардейцы не подоспели бы к месту дуэли… Ну-ну, додумайте сами.

Да, я на стороне гвардейцев и кардинала. Да, за запрет дуэлей. Ведь только в кино на поединке побеждает справедливость. А в жизни, увы, побеждает тот, кто лучше стреляет. Или владеет шпагой. Простите за откровенность, но когда мастер спорта по фехтованию оскорбит вас при всех, плюнет на вас, то без дрожи в коленках примет ваш гордый вызов драться на шпагах.

Да-да, это еще одна причина, почему не люблю встречаться с читателями, ибо то, что кажется простыми истинами, вызывает яростный спор, крик. Как только вякну, что дважды два равняется шести - так яростный крик: нет, одиннадцати! (вариант - стеариновой свече). Уж молчу, что на самом деле вовсе - четырем. А закон прост: чем человек глупее, тем больше уверен в своей правоте. Да подойдите к любой забегаловке. Там поддатые грузчики абсолютно точно знают, как за два дня выправить финансовое положение страны, как лечить рак, как проучить Хусейна, как разводить сепулек.

7. И еще. Мнение, что писатель должен писать мало, пошло от племени «выступальщиков». Я об этом писал в предисловии к «Человеку». Они жили на легкие деньги от выступлений, написать книгу для них становилось трудовым подвигом. Таких писателей было 99,99%. Я же не выступал, я писал. И сейчас пишу, а не выступаю с рассказами о том, что я изволил задумать, какой талантливый, в каких муках творчества изнываю.

К тому же есть такое понятие, как жизненный опыт. Мне есть о чем писать. В тридцать лет - да, мне было бы много даже роман в год. Энергия и напор хлестали из ушей, а мозги были еще не те. А в шестьдесят - наоборот.

И - последнее на эту тему. Теперь принято оглядываться на США. Что ж, пожалуйста. Когда американский фантаст или детективщик издает каждый год по шесть-семь романов, это нормально. Когда Азимов издал свою двухсотую книгу, поклонники его творчества устроили банкет. У нас же писатель, который издает две-три книги в год, - халтурщик. Одну в три года - молодец, работает над словом, образами. А может быть, все же стоит прочесть и сравнить?

И в завершение. В моем возрасте друзей не столько заводят, сколько теряют: увы, возраст. Потому между мной и назойливым дураком, который настойчиво допытывается: украл я шубу у К. или же это он украл у меня, становится самоотверженный «Равлик» в лице директора Лилии Шишикиной.