Братья Стругацкие - К вопросу о циклотации [сборник, litres]

– Ну, не все ли равно! – сказала жена весело. – Словно мы не можем сходить и купить еще хлеба. Смотри, вот я подключаю шланг к водопроводу.

– А может быть, не стоит? – с опаской сказал Литературовед.

– Что значит – не стоит! Сейчас я принесу овощи, а ты вставь ящик.

На этот раз машина, побужденная к действию нажатием первой кнопки сверху, работала секунд тридцать-сорок.

– Неужели борщ тоже выливается в ящик? – сказал муж, нерешительно берясь за ручки.

– Давай-давай, – сказала жена.

Ящик был до краев наполнен розовой кашей, лишенной запаха.

– Борщ украинский, – сказал Литературовед веско. – Это похоже на…

– Вижу сама, – сказала жена. – Иди немедленно к соседу.

Позови его. Он физик. Иди немедленно!

– Иду, – сказал он. В коридоре он заглянул в холодильник.

Холодильник был пуст.

– Войдите, – сказал голос Физика.

Литературовед вошел и, пораженный, остановился в дверях.

– Надеюсь, супруги с вами нет, – сказал Физик. – Я не одет.

На нем была плохо выглаженная рубаха и яркий галстук. Из-под рубахи торчали голые загорелые ноги. На полу по всей комнате были разложены какие-то странные детали и валялась мятая бумага. Физик сидел прямо на полу, держа в руках ящик с окошечками, в которых бегали световые зайчики.

– Что это? – спросил Литературовед.

– Это тестер, – сказал Физик устало.

– Нет, вот это все…

Физик огляделся и сказал:

– Это – Универсальная Стиральная Машина «Красноярск-16» с полукибернетическим управлением. Стирает, гладит и пришивает пуговицы. Идите сюда, только осторожнее, не наступите…

Литературовед посмотрел под ноги и увидел кучу черного тряпья, лежащего в луже воды. От тряпья еще шел пар.

– Это мои брюки, – сказал Физик. – Я хотел их выгладить.

Я думал, что так будет лучше.

– Значит, ваша машина тоже не в порядке, – сказал Литературовед.

– Она в полном порядке, – сказал Физик сердито. – Я разобрал ее по винтикам и целиком понял принцип работы. Вот видите – это подающий механизм. Это анализатор – я его не стал разбирать, но он и так в порядке. Вот транспортный механизм и система терморегулирования. Машина в полном порядке. Но у нее почему-то двенадцать клавиш программирования, а в проспекте было сказано – четыре. Я думаю, вся беда в этом…

– Четыре? – спросил Литературовед.

– Угу, – сказал Физик, рассеянно почесывая колено. – А почему вы сказали: «Ваша машина тоже»? У вас тоже есть стиральная машина? Мою мне привезли всего час назад. «Доставка на дом».

– Четыре, – повторил Литературовед упавшим голосом. – Не двенадцать. Скажите, а вы не пробовали закладывать в нее мясо?

Они явились рано утром, на седьмой день после того, как «Онекотан» вышел из Шанхая. В дверь постучали, Александр натянул халат и сказал: «Можно», и они втиснулись в каюту: сначала высокий худощавый, очень загорелый человек в белом тропическом костюме, за ним румяный, плохо выбритый толстяк в мятом плаще.

– Здравствуйте, – сказал худощавый.

– Товарищ Костиков? – осведомился толстяк, выдвигаясь из-за плеча худощавого.

– Костылин, – поправил Александр. – Здравствуйте.

– Командир отряда батискафов? – уточнил толстяк.

– Да, – сказал Александр. – А вы, вероятно, представители?

– Инженер Дудник Виктор Андреевич, – сказал худощавый. – ЦНИИ Гидромаш.

Александр пожал руку Дуднику.

– Планетолог Царев, – сказал толстяк. – Позвольте. – Он отодвинул инженера. – Геннадий Васильевич Царев. ИПИП. Институт Планетографии и Планетологии.

Александр пожал руку и Цареву.

– Мы прилетели на турболете, – сообщил толстяк и плюхнулся на койку. – Это ничего, что я так бесцеремонно?

Александр сказал, что это ничего, усадил инженера в откидное кресло и сел рядом с толстяком. Толстяк пыхтел и вытирал лицо огромным белым платком. Инженер сидел очень прямо, глядя перед собой и выпятив челюсть. Кресло было низкое, и колени инженера, обтянутые узкими брюками, угрожающе торчали вверх и вперед, как стартовые штоки турбоскаутов.

– Слушаю вас, – сказал Александр. Он еще не успел умыться и почистить зубы.

– Видите ли… Э-э-э… – сказал толстяк.

– Костылин Александр Сергеевич.

– Да-да, простите. Так вот, Александр… э-э… Сергеевич. Мы, собственно, должны вами руководить. Но это пустяки. Вы не отчаивайтесь. Мы в ваших подводных делах ничего не понимаем. Во всяком случае, я ничего не понимаю. Так что вмешиваться в вашу работу мы не собираемся. Только вы уж помогите нам. Вы ведь в курсе дела?