Александр Полещук - Звездный человек (журн. вариант)

- Изложите письменно,- говорил им Евгений Леонович.- Изобретения требуют внимания…

- Какие там изобретения! - заскромничали старички, а щеки мальчика вспыхнули.

«Специалист по ультразвуку,- подумал Борис Федорович.-Это находка! Не о нем ли мне говорил профессор Стужин?..»

- Евгений Леонович,-обратился он к профессору.-Я к вам.

- Да? С кем имею честь? - спросил Евгений Леонович.

- Мне много рассказывал о вас Герман Павлович, мы отдыхали с ним в Заречье. Я вот с сыном…

- Это ваш отрок? Очень приятно. Чем могу быть полезным?

- Я, видите ли, профессор, хирург. И вот у меня в отделении произошел удивительный случай. К нам был доставлен больной с травмой, полученной на железной дороге. Глухонемой. Родных и близких никого, кроме двух очень странных субъектов, которые настаивают на том, что человек этот говорит, но говорит ультразвуками. Вот мне и хотелось…

- Шарлатанство,- рассмеялся Евгений Леонович,-типичное шарлатанство! Гоните их в шею! Послушайте меня, опытного в таких делах человека… Известно несколько случаев, когда живые существа продуцируют ультразвуки. Некоторые виды кузнечиков и, конечно, летучая мышь, гвоздь популярных лекций, которая действительно имеет нечто, напоминающее ультразвуковой локатор. Но человек?.. А кто они, эти «специалисты»?

- Один из них представился кандидатом физико-математических наук, другой - мальчик, скорее всего лаборант. Они очень заинтересованы этим случаем.

- А как фамилия этого кандидата? Ах, Михантьев? Дмитрий Дмитриевич? Это…-Евгений Леонович мгновение колебался.- Он кандидат, совершенно верно, но он не котируется. Вечно у него некрасивая переписка с рецензентами!.. Да, вы сказали, что Дмитрий Дмитриевич, то есть этот Михантьев, что-то записал?

- Не знаю подробностей, но он так утверждает.

- Прекрасно! А другие странности?

- Я провел несколько консилиумов, но безрезультатно. Одежду снять нельзя. Пульс невероятный, кожа подверглась ороговению, игла шприца сломалась при попытке сделать укол…

- Я с удовольствием займусь этим,-сказал Евгений Леонович.- Тем более я еще не в отпуску. Будьте добры, ваш адресок.

Борис Федорович вырвал листок из своей записной книжки, написал адрес клиники и протянул Евгению Леоновичу.

- Можете приступить завтра с утра,- сказал он.

- Да, да. Предупредите, что я приеду с помощником, двумя осциллографами и ста-би-ли-за-то-ром напряжения,- значительно проговорил Евгений Леонович.- Рад познакомиться… Милый у вас мальчик, очень милый! Физикой интересуется? Да, юношество принадлежит нам. нам, физикам. Как тебя зовут? Виктор? Мы еще обязательно побеседуем, обязательно…

На следующее утро Евгений Леонович появился в клинике в сопровождении трех помощников, которые несли оборудование и провода.

Они поднялись наверх. Обстановка клиники подействовала на Евгения Леоновича удручающе. Борце Федорович встретил их у дверей палаты и несколько приободрил Евгения Леоновича.

- Я вам мешать не намерен, но только помните, что больной еще слаб. Пока только проверьте, правду ли говорил Михантьев. А что это за приборы у вас? Я обязан знать во избежание разных нареканий.

- Вот катодный осциллограф, а это шлейфовый. Катодный осциллограф позволит только просмотреть на экране форму колебаний, а в шлейфовом мы заставляем колебаться маленькие зеркальца - их здесь восемь. Зеркальца отклоняют световые лучи на фотопленку.

- Ах, так он сродни кардиографу!

- Да. тог же принцип. В остальных ящиках вспомогательное оборудование.

- Как будем записывать? - спросил Евгений Леонович у своего помощника, Семена Константиновича, когда тот обрел дар речи: Человек произвел на всех громадное впечатление.

- Сначала просмотрим на экране катодного осциллографа, потом…

- А потом записывайте, сейчас же записывайте!

Евгений Леонович разволновался. Слишком откровенное стяжательство, популярные брошюрки, многочисленные лекции на темы, в которых он не был специалистом, бросали на него нежелательную тень. Однажды он случайно услышал такой разговор: «Очень уж Евгений Леонович увлекается денежными делами! Его последняя брошюрка ни по методу изложения, ни по содержанию не нова…»

И вот сейчас «мелочи», лежащие на его пути в академию, могли быть побеждены, отвергнуты. Перед ним было настоящее, большое открытие. «Михантьев не дурак, нюх у него собачий!» - думал Евгений Леонович.

- Напишем в «Журнал экспериментальной и теоретической физики», в «Журнал физиологической акустики», в «Акустический журнал», в журнал «Биофизика»,- шепотом перечислял он, потирая руки.