Джеймс Ван Пелт - Рассказы

— Крысы?

Она впервые взглянула прямо на него: глаза воспаленные, с лихорадочным блеском.

— Крысы вполне уживаются друг с другом, но не тогда, когда их чересчур много. Тогда они начинают кусаться и даже убивать собратьев. В отличие от змей. Среди стадных животных такого не наблюдается. Они вполне мирно ведут себя в загонах. Это генетическое. Маму и папу убили в ресторане. Ножами для масла и вилками. Ящик оказался переполнен. Крысы их достали. Так кто вы, крыса или змея?

В коридоре послышался шум, и дверь разлетелась в щепки. Лавдей взвизгнула, отпрыгнув к двери кабинета, но не успела увернуться от летевшего в нее клубка. И упала, накрытая тонкой сетью, Оперативники в масках ворвались в комнату. Сколько их? Пятнадцать? Двадцать? Тойас отскочил к стене.

— Она сказала что-нибудь? — крикнул кто-то. — Угрожала?

Еще один сунул ему в руки респиратор, но Тойас не стал его надевать. Оперативники открывали ящики, совали внутрь хоботки генетических сканеров; ручные приборы всасывали воздух в крошечные автоматизированные аналитические камеры.

— Ничего, — невнятно обронил один из оперативников из-под респиратора.

— Голубиная ДНК, — вмешался другой.

— Опять голубь. И кошка. У меня тут кошка.

От двери раздался голос Бливинса, переминавшегося за широкими спинами оперативников.

— Это разрешено! У нас есть соответствующие документы!

Он следовал за офицерами, показывая свидетельства на каждую очередную находку: собака, корова, осьминог, москит, еще что-то. Но никаких змей. Тойас покачал головой. Почему нет змей? Ведь именно этим, по ее словам, занималась Лавдей. Да и о крысах что-то не слышно.

Лавдей продолжала визжать.

— Что вы ищете? — спросил Тойас, морщась от сверлящего уши звука. — Могу я помочь?

Он двинулся по стене к Лавдей. Два офицера держали ее, пока третий водил сканером по стянутому сетью халату.

— В карманах ничего. Она чиста.

Офицер, обыскивавший Лавдей, поднял глаза на Тойаса.

— Если она создала патоген, значит, нуждается в способе его распространения. Порошки, таблетки, жидкий спрей. Другая команда обыскивает ее квартиру.

Второй офицер с размаху ударил коленом в спину Лавдей, заставив ее истерически вскрикнуть. Тойас схватил его за шиворот и оттащил.

— Она ведь не сопротивляется!

Из-под респиратора были видны только глаза незнакомца, темные и загадочные. Тойасу показалось, что тому нравится причинять боль. Лавдей замолчала.

Они сорвали со стен постеры, просканировали стены за ними. Опустошили шкафы. Разбили банки. Разлили и рассыпали химикаты. Разрезали обложки канцелярских книг. Всего за четверть часа лаборатория перестала существовать. Но смертельных вирусов или доказательств, что она работала над чем-то подобным, так и не нашли.

Из кабинета вышел офицер с расплавленным карманным компом Лавдей.

— Она сожгла его, — объявил он. — Мы, скорее всего, так и не узнаем, что там было.

Он бросил останки компа в пластиковый пакет для дальнейшего исследования.

Тойас держался поближе к Лавдей, сжимая ее ладонь.

— Она всего лишь хотела поехать в парк, — пробормотал он. Вокруг мелькали колени и ноги. Он отталкивал их, чтобы никто не наступил на несчастную. И почему-то вспомнил о мертвом парне из монорельса. Этим людям нечего делать здесь. Они пугают женщину, и от этого у него по спине ползет озноб. Слишком тесно. Слишком много насилия.

Офицеры встали возле Лавдей, обсуждая, куда следует ее отвезти — в полицию для допроса или в больницу на обследование. Женщина дышала через рот.

— Офицер Тойас, — прошептала она, — мне нужно высморкаться.

Скрученная по рукам и ногам, с заложенным носом, она казалась на редкость жалкой.

Тойас нашел салфетку в своей сумке и поднес к ее носу. Она шумно высморкалась. Когда Лавдей подняли, держа за руки и за ноги, она повернула голову, и ее покрасневшие глаза встретились с взглядом копа.

— Спасибо, — всхлипнула она, чихнув прямо ему в лицо.

После того как бригада ушла, Тойас оглядел комнату. Мусор подмели, но разбитое стекло тонкой пылью покрывало край лабораторного стола. Они забрали компьютер и записи ученой дамы. Постер болтался на одном гвозде. Тойас повесил его обратно. Овцы на склоне холма — такая огромная отара, что даже травы не видно. Только головы и спины. Из середины поднималась одинокая роза. Зелень листьев резко контрастировала с черным и белым руном овец.

Этой ночью Тойас не смог уснуть. Постоянный гул бегущей дорожки не давал покоя. Он ощущал, как толпа, толкаясь и теснясь, непрерывно течет за дверью. Он пытался рассматривать гравюры на стене: ярко освещенная гора Килиманджаро, восход солнца над Индийским океаном у побережья Кении, одинокий жираф. Но и это не помогало. Даже выключив свет, он, казалось, слышал дыхание соседей слева и справа. Тяжесть соседей сверху словно прогибала потолок. Иногда он слышал, как они ритмично двигаются в постели. И квартирка у них была не больше его собственной.