Виктор Каика - Итерация

Тем временем скорость корабля неумолимо и неуклонно приближалась к скорости света. На экране монитора будто снова шёл обратный отсчёт – секунды также, как и при старте корабля год назад, сменяя друг друга, приближались к цифре ноль. И так же как тогда, одновременно с впрыском адреналина, активирующим и мобилизующим все ресурсы организма и приводящим их в боевое состояние, приготовившись к любым неожиданностям, последние цифры Герасим произнёс, но в этот раз уже не мысленно, а вслух:

– 3… 2… 1… 0! – сказал он, но ничего не произошло, и Герасим по инерции продолжил счёт. – Минус 1… Минус 2… – тут он вздохнул и считать перестал. – Ни толчка, ни щелчка, – произнёс Герасим, постепенно теряя интерес к происходящему.

Тем временем показания скорости корабля продолжали расти. Но с другой стороны – а как иначе? Компьютер ведь должен что-то делать. Как и предсказывал Григорий Яковлевич, на корабле время таки не остановилось! По его словам, при достижении скорости света оно не останавливается, а лишь стремится к нулю, а это совершенно разные вещи, и то, только для тех, кто остался на Земле. Но ведь для Герасима это как раз таки Земля удаляется от него со скоростью света, и это на ней для него сейчас время близко к нулю! Да и вряд ли в программе была предусмотрена остановка расчёта скорости. Да и потом, если расчёт остановить, то как её потом можно будет определить, если у нас в распоряжении есть лишь ускорение и время, идущее только вперёд! «Ведь никаких километровых столбов за окошком не мелькает…», – подумал Герасим. – «Как вообще можно определить скорость? Относительно чего, если вокруг ничего нет?!».

– Будем считать показания скорости виртуальными, – сказал улыбаясь сам себе Герасим и решил, не откладывая в долгий ящик, непременно сегодня же заняться более точными расчётами времени «Ч», причём, как с учётом его затрат на разворот корабля, так и на остановку и раскрутку гироскопов – чтобы знать точно, когда ему всё-таки лучше всего дёрнуть этот стоп-кран, дабы при возвращении в момент полной остановки оказаться припаркованным точно на орбите вокруг Земли. Тем временем, используя бортовой компьютер, он приступил к коррекции графика работ на сегодняшний день, в котором одна из строчек гласила: «Подготовить и отправить дополнительный отчёт с расчётами на Землю».

По расчётам получалось, что для того чтобы вернуться назад (в ту же точку орбиты Земли, из которой началось это дальнее путешествие) и в то же время обнаружить голубую планету рядом (а не на подлёте в расстоянии в 45 дней, накопившемся в её траектории за четыре года облёта вокруг Солнца), ускоряющий вектор тяги необходимо включить в момент, когда бортовые часы покажут время на 10 дней, 22 часа, 29 минут и 53 секунды большее, нежели то, которое было на часах, когда корабль достиг скорости света. По тем же расчётам, для манипуляций в условиях невесомости Герасим с небольшим запасом выделил себе 8 часов – ровно 8 часов равномерного и прямолинейного движения на виртуальной скорости, превышающей скорость света, равной 308 миллионов 770 тысяч 560 метров в секунду! Хотя, по придуманной человеком на Земле теории на своём пути познания законов Вселенной, это всего лишь на 3% превышало максимально возможные представления о скорости.

В этот раз расчётное время «Ч» в суточном расписании корабля наступало не рано утром, как в прошлый раз – десять дней назад, когда Герасим устанавливал будильник, а на десять часов раньше. По местному времени это соответствовало вечеру, и вечер этот уже наступил. Герасим с небольшим, накопившемся и немного тревожившим недоумением осмотрел и подготовил отсеки корабля к невесомости и, аккуратно обойдя центральный отсек, так же аккуратно подошёл к креслу пилота. Оказалось, с момента достижения кораблём световой скорости, не всё осталось так как прежде. Сначала это проявлялось едва заметно, и Герасим пытался проморгаться и даже тряс в недоумении головой, но с каждым днём странное состояние усугублялось, и Герасим стал подозревать, что дело всё-таки в скорости.

А развивалось это так. Поначалу, созерцаемая окружающая среда стала покрываться некой рябью, очень мелкой, почти незаметной. Причём проявлялось это только в движении. Пока идёшь, поворачиваешь голову или переводишь взгляд, рябь бежит, а стоит остановиться – всё видится нормальным. Но с каждым днём этот эффект проявлялся всё больше и больше. Сначала, волны, создающие рябь, стали просто лучше видны, затем они постепенно стали увеличиваться в размерах и изображение словно стало покрыто множеством параллельных линий в том или ином направлении. А сегодня! Сегодня линии стали настолько широкими, что занимали всю картинку, то есть изображение при движении мелькало уже полноценными кадрами, но не так, как при просмотре старых кинофильмов, не рывками, а неким странным и удивительным способом. Картинка всей полосой уменьшалась до полного исчезновения, а справа или слева, сверху или снизу – в зависимости от того, куда ты шёл или как крутил головой, выплывала новая, также полосой, но увеличивающейся из ничего и замещающей предыдущую, исчезающую в никуда. Это было похоже на бег вдоль забора, у которого вместо частокола были линзы, изображение в которых не искривлялось, а уменьшалось и увеличивалось одно за счёт другого. При этом, как только Герасим останавливался, зрение приходило в абсолютную норму!