Артур Порджес: Руум

Когда крейсер «Илкор» получил достаточный разгон и вышел на орбиту Плутона, встревоженный офицер явился к Командующему.

— Превосходительство, — виновато откашлялся он, — очень сожалею, но вынужден доложить, что по оплошности технического работника на третьей планете нами оставлен Руум типа Н-9 и с ним все, что он успел собрать.

Треугольные глаза Командующего затянулись пленкой, но, когда он заговорил, голос его звучал ровно:

— Как он был настроен?

— На максимальный радиус в тридцать миль и на 160 футов, плюс минус пятнадцать.

Несколько секунд стояла тишина. Затем командующий проговорил:

— Менять курс мы не можем. Мы подберем Руум через несколько недель на обратном пути. Я не хочу, чтобы с меня взыскивали стоимость такой дорогой самозаряжающейся модели, — и холодно добавил: — Проследите, чтобы провинившееся лицо понесло должное наказание.

Но на последнем этапе маршрута, в районе звезды Ригель, крейсер столкнулся с плоским, кольцеобразным рейдером; и когда неизбежный огненный бой окончился, оба корабля, полурасплавленные, радиоактивные, начали вращаться со своими мертвыми экипажами вокруг звезды по миллиардолетней орбите.

На Земле в это время был век рептилий.

Когда они вдвоем перетащили на берег весь груз и Уолт вскарабкался в свой маленький гидроплан, Джим Ирвин махнул ему рукой.

— Не забудь опустить мое письмо! — крикнул он.

— Опущу, как только приземлюсь! — отозвался Уолт Леонард, запуская мотор. — А ты смотри, найди нам тут уран! Челе позарез нужно новое месторождение. Это будет целое состояние твоему сыну и наследнику, а? — Белые зубы Уолта сверкнули в улыбке. — И не якшайся с медведями — можешь их стрелять, но запугивать не смей!

Джим скорчил рожу вдогонку разгоняющемуся гидроплану, за которым потянулся пенный след. Но вот машина поднялась в воздух. Джиму на минутку стало жутко. Целые три недели ему предстояло провести в одиночестве в этой отрезанной от мира долине среди Канадских Скалистых гор. Если по какой-нибудь причине гидроплан не вернется сюда на ледяное синее озеро, ему останется только погибнуть. Даже если хватит продуктов, все равно ни один человек не сумеет перевалить через эти снежные хребты и пешком проделать путь в сотни миль по девственной скалистой пустыне. Но что за чушь! Уолт Леонард, конечно, вернется в назначенный срок, и от Джима зависит, чтобы их предприятие не оказалось безуспешным. Если тут в долине есть уран, в его распоряжении двадцать один день, чтобы его отыскать. Итак, за работу, и нечего предаваться мрачным предчувствиям.

Двигаясь с неторопливой точностью бывалого землепроходца, Джим соорудил себе под скалой шалаш. В разгар лета, притом всего на три недели, ничего более основательного и не требовалось. Обливаясь потом под жарким утренним солнцем, он все свои припасы переволок сюда под каменный навес, где они могли лежать, надежно укрытые от дождя непромокаемым брезентом и недосягаемые для крупных четвероногих грабителей. Он сложил здесь все, кроме динамита; его, так же тщательно оградив от сырости, он поместил в стороне, ярдах в двухстах от шалаша. Только дурак согласится спать там, где лежит ящик с взрывчаткой.

Первые две недели промчались незаметно, не принеся никаких обнадеживающих находок. Осталось еще одно только возможное место и времени как раз, чтобы его обследовать. И вот однажды рано утром на исходе третьей недели Джим Ирвин подготовился к последней поисковой экспедиции в северо-восточную часть долины, где он еще ни разу не был.

Он взял с собой счетчик Гейгера. надвинул наушники, закрутил их, чтобы обычные помехи не мешали слушать, подхватил ружье и отправился в путь, говоря себе, что успех всех его поисков зависит теперь от этой последней попытки. Ружье у него было тяжелое, и тащить его было не слишком приятно, но канадские гризли — не такие существа, с которыми можно безопасно встретиться на узкой дорожке, с ними обычно без кровопролития не разойдешься. Ему уже пришлось отправить двоих на тот свет, хоть и жалко их было ужасно, ведь крупных медведей с каждым днем становилось все меньше и меньше. Ружье послужило ему также большим подспорьем в нескольких других неприятных случаях, когда до стрельбы все же дело не доходило. Револьвер в овчинной кобуре он оставил в шалаше под скалой.