Павел Сурков - Игра в Шекспира

Джон. А мой сын — что еще мне надо, кроме него? Знаете, мы с вами сейчас разговариваем именно благодаря ему. Он изменил меня, совсем, наизнанку вывернул. Другим человеком сделал. Совсем другим. Раньше — я говорил! — я бы прогнал вас, обругал, поднял бы воротник и исчез. А сейчас — говорю с вами, несмотря на то, что не понимаю ничего. И вы меня не понимаете… Но мы же как-то говорим… Говорим ведь, да?

Владимир. Йес… Йес… И ведь я понимаю, с кем я говорю. Вот только жаль, что вы не понимаете, с кем вы говорите… Хотя, кто знает, может, и поймете… Когда-нибудь… Сейчас я попробую сказать… Мистер… Сам дей… Ю вилл ремембер энд андестенд виз хум ю токд. Вот… Как-то так…

Джон. Что? Я пойму? Да, наверное… Может, там, у вас в России меня не знают, а вас знают… Но… Но я даже не знаю, что еще сказать… ( протягивает Владимиру руку, тот ее пожимает)

Владимир. Спасибо, что выслушали.

Джон. Спасибо, что выслушали.

Владимир. Идемте? Выйдем вместе? Как-то символично будет — порознь пришли, но вместе пойдем. Ну, или я пораньше, а вы попозже. Может, хотите еще посидеть?

Джон. Идите вперед. А я за вами.

Владимир медленно уходит, Джон, чуть помедлив, идет за ним.

В это время к скамейке подходит молодой человек , садится, достает книгу, раскрывает, читает вслух.

Молодой человек.«Если вам на самом деле хочется услышать эту историю, вы, наверно, прежде всего захотите узнать, где я родился, как провел свое дурацкое детство, что делали мои родители до моего рождения, — словом, всю эту давид-копперфилдовскую муть. Но, по правде говоря, мне неохота в этом копаться. Во-первых, скучно, а во-вторых, у моих предков, наверно, случилось бы по два инфаркта на брата, если б я стал болтать про их личные дела. Они этого терпеть не могут, особенно отец. Вообще-то они люди славные, я ничего не говорю, но обидчивые до чертиков. Да я и не собираюсь рассказывать свою автобиографию и всякую такую чушь, просто расскажу ту сумасшедшую историю, которая случилась прошлым рождеством. А потом я чуть не отдал концы, и меня отправили сюда отдыхать и лечиться…»

Затемнение.

Действующие лица

Джеки Каллен, молодой человек лет 30, практикующий спиритист (а вернее — аферист)

Фрэнк Питерс, его компаньон и приятель, около 30 лет

Мисс Симпсон, старая дева, около 80 лет

Грегори Вуловиц, брокер, вдовец, около 50 лет

Саманта Коллинз, манекенщица, 18 лет

Юрий Осинский, русский олигарх в международном розыске, а проще говоря — бандит, точный возраст неизвестен, на вид — от 40 до 60 лет

Виктория, призрак, 115 лет, выглядит как девушка лет 25.

Майкл, ангел, может выглядеть ровно так, как и любые другие ангелы — то есть как угодно

Действие происходит в Лондоне в наши дни.

Пустая гостиная в викторианском английском доме — собственно, здесь и пройдет действие всей нашей истории. Мебель затянута белыми чехлами — все довольно запущенно. Между мебелью ходит Виктория — она одета во все белое, похоронный венчик в волосах, что и неудивительно — она призрак.

Виктория ошарашенно смотрит по сторонам.

Виктория.Как странно… Мне казалось, что все кончено — только что я задыхалась, кашляла, грудь сдавливало. И доктор Гордон — да, да — я слышала его слова: «Крепитесь, это агония, последние минуты». Я умирала, это несомненно, я умирала — и, как мне казалось, я умерла. Умерла ведь?

Голос.Совершенно верно, умерла.

Виктория (озираясь) . Кто это?

Голос. Я.

Один из затянутых чехлами предметов мебели начинает шевелиться — оказывается, что это человек, прятавшийся под чехлом. Это — Майкл.

Майкл. Это я. Привет, Виктория.

Виктория. Откуда вы знаете, как меня зовут?

Майкл. Это несложно. Я знаю все про всех — соответственно, и про тебя тоже. Видишь ли, Виктория, я — ангел.

Виктория. Ангел?

Майкл. Ну да, ангел. Если быть точнее — архангел. Старший ангел. Меня зовут Михаил. Но ты можешь называть меня Майкл, так проще.

Виктория. Майкл?

Майкл. Ну да, Майкл. (закатив глаза) Господи, всегда одно и то же — являешься им, объясняешь, что и как, а они не верят. Ни живые не верят, ни мертвые…