Владимир Лизичев - Москва — Маньпупунёр. Том II

Цена на креветки та ещё!

Не подаю виду, хрущу панцирем,

Морской снедью, солена уж очень.

Горка в тарелке, липкими пальцами

Поглощаю клеток, белковых очередь.

Где тут те, по пятёрке, лучшие?

Требую настоящие королевские!

Что когда-то купил по случаю,

А не эти за трёшку мерзкие.

Но ехидная, официанта харища,

Нагло так, мне в ответ улыбается,

Не хочу поправлять товарища,

Но они только так называются.

Значит, дурят, а я то доверившись!

Зря он это мне все рассказал,

И вконец во всем разуверившись,

Графин с водкою заказал!

Как водится, был для своих, показан женский, а потом, под общий хохот и самодеятельный мужской стриптиз. Особенно всем женщинам понравилось выступление старого пожарника он, где-то раздобыл 3 метровый обрезок пожарного шланга и выделывал с ним такое, что пара профессионалок загорелась и тут же присоединилась к таланту из народа, что называется от гидранта. Когда немного стесняющегося пожарника, с помощью добровольных мастериц этого жанра культуры и отдыха трудящихся бизнесменов и госчиновников, раздели до того самого, что было прежде курицы, народ на некоторое время стал молчаливым как настоящие креветки. Размеры органа пожарника, чуть-чуть уступали тому шлангу, да тут он ещё и ожил, как та выскочившая из темноты креветка из постановочной части. Вот этот сюрприз ни кем не планировался, но многим женщинам понравился, и долго ещё после этого, номер стал последним, представительницы слабого пола обсуждали — видимо это устройство, неплохо приспособленное для тушения пожара. Те его части, что впереди курицы, т. е. Фаберже, тоже были как литровые банки.

Закончился вечер почти под утро, на следующий день — понедельник в КРЦ был выходным днём, в отличие от казино, работавшего в своё время круглосуточно и всю неделю.

Постепенно подтянулись люди со смены, разговоры и смех стали громче, танцы все откровеннее, пили все чаще и в отдельных обособленных кружках — компаниях, временных союзах. Уже кто-то наблевал в обоих туалетах, кого-то отпаивали водой, кого-то спаивали пивом.

А кому по непонятной злобе рисовали губной помадой или вообще зелёнкой на попе, спине или животе разные непристойности. Потом разбирались, находили таких злыдней, и жестоко сообща били, но это не помогало и все повторялось, с той лишь разницей, что были известны и те и другие.

Анастасию, после возвращения из Владика, как его величали запанибратски в Приморье, тоже слегка видоизменило, по сравнению с той, что была в казино в конце мая. Все такая же фигуристая, она стала выглядеть постарше, а может быть, это было то, что называют — возраст догнал. Девочка школьница вдруг в месяц превращается во вполне себе аппетитную взрослую женщину, которой можно дать и 20 и 25 лет.

И что уж точно, совсем не походила на ту вторую Анастасию, и дело даже не в причёске. Та было более естественна, хулиганиста, молодежна, у неё даже походка была другая. У первой же была походка манекенщицы, спина английской королевы, гордо вскинутая головка и сексуальность, но та, что привлекает чопорную рекламу.

Новая же, опираясь на последние достижения психологии, опирается больше на харизму, или естественность. Вот, так они, борясь, и сосуществуют до сих пор, во всех без исключения странах, во всех сферах и областях человеческой деятельности, ибо человек с племенных отношений уже что-то на что-то другое менял, продавал, покупал, а там, где торговля — там реклама — её двигатель. Вот только стала реклама другой, не помогающей, а навязывающейся, принуждающей, так как практически исчерпали себя резервы капитализма, мир приближался к очередному кризису. И поэтому в числе других причин, тоже так её ненавидел — эту рекламу простой люд, работяги.

Вокруг неё постоянно крутился кто-нибудь из мужчин на работе, но зная отношение руководства к своим девочкам из кордебалета и стриптизёршам, некие негласные границы не переходили, все по желанию мадмуазель. Вот и в тот вечер трое или даже четверо её обхаживали с предложениями на заключительный «восторг любви», как выразился гардеробщик Махмуд, щегольски одетый молодой человек, наглой южной наружности, на пальцах рук которого, беспрестанно крутились короткие чётки. Были и другие, что ненавязчиво и мягко интересовались то Владивостоком, то ценами в Приморье на шмотки, или японские машины.

В конце концов, надоели ей все эти вопросы. Что-то много её за последнее время стали спрашивать, а ей хотелось в тот раз просто повеселиться, отдохнуть.