Владимир Лизичев - Москва — Маньпупунёр. Том II

На врезке слева от материала о стрельбе в БКЗ и живом и невредимом ВВП была заметка и изображена почти параллельно земле каменная гаргулья храма парижского Нотр — Дам де Пари (Собор Парижской Богоматери), чем-то она привлекла внимание девушки.

Наличием ли в силуэте мегаполиса химер, посматривающих с высоты на человеческие дела, в то время как там внизу в городской сутолоке, мире движения людей происходили революции и смены режимов. Тут её мысль перескочила на Россию, где царской власти на смену приходили гражданская война и свобода, той в свою очередь — реакция тоталитарного сталинского режима, ей — шестидесятые хрущёвской оттепели, а далее брежневский застой и либеральная «неделька» начала девяностых, начавшиеся преобразования двухтысячных (тут пригодились знания новейшей истории, оценка — отлично). А для них Гаргулей, там, на высоте, как в той притче о богатстве и любви, эти наши колебания и копошения человеческого муравейника были не то, чтобы не интересны, но все временны, быстротечны и преходящи.

Они были над этим, не вмешиваясь и наверняка зная, — «Все пройдёт», и «Это тоже пройдёт» (надписи на кольце царя Соломона).

Толи тем, что как она прочла — всякие там химеры, флероны и гаргульи, продукт собственно человеческой культуры и архитектуры. Только им и созданые, реально никогда не существовавшие в природе, ни в каких мирах, ни в дольнех, ни в горних, кроме как в виде каменных страшилищ с огромными ушами, страшными клыками и когтями. На фасадах зданий на краю контрфорсов и в углах башен, расположены они вообще-то были для слива воды, и её немало утекло с той поры, пока сами человеческие особи не поверили в их присутствие.

Тем ли, что демоническое это существо, призванное наблюдать за бесстыжими грешниками присматривало и за ней. Что-то такое пробило всего-то на секундочку в её выдуманную жизнь из той настоящей, где грязь казино, продажная любовь и непутёвая история.

Толи оттого, что уже начала проходить в памяти радость от воспоминания о той чудесной ночи, когда она спускалась вниз под восторженные взгляды публики, и поднималась на волнах звучащей божественной музыки оркестра и мужских голосов. А теперь пришлось спуститься с лестницы эмоционального подъёма и возбуждения в обычное будничное море забот, обязанностей и дел. Уже послезавтра надо опять идти в офис к дяде Валере, Валерию Викторовичу к 10.00, сидеть на телефоне и факсе. Попытаться, в очередной раз засесть за французский. Сделать это хотя бы ради того, чтобы слушать и понимать о чем поют те четверо, и чтобы читать на языке Вольтера, Монтескьё, Дидро, Руссо и Бальзака, Гюго, Дюма, Проспера Мериме, Флобера, Стендаля, Мопассана, Золя, Жюля Верна, Бодлера и Верлена Рембо…

В итоге таких взрослых рассуждений, было принято единственно правильное решение — отправиться гулять в Парк культуры, а оттуда с пристани на пароходе по Москва-реке. Перекусить можно прямо там, в ресторане. Или съездить на коньках покататься на ВВЦ/ВДНХ, там всегда интересная молодёжная тусовка, а вечером можно завалиться в какой-нибудь клуб, ну например — Пилот или новый модный «Soloway».

Форма одежды — «папин отпад», шнурки гладить, под душем стоять, атакуем лиц мужского пола весело, с удалью под музыку Apple — оркестра. На плеши вперёд!

Через полчаса Настя в полной боевой раскраске уже неслась сломя голову на Плешку там, как она выяснила из Инета, «Наши» и ещё пара каких-то молодёжных организаций собирались провести митинг — концерт против засилья голубых. Обещали А-Студио, «Мио-Мио», «Троллейбус» и перспективную молодёжь. Надо поддержать нашу ориентацию. «Гей — коси, люди русские!». Майку надела от кутюр родного Универа.

Вот ведь, сколько позитивного, может навеять случайная картинка из небольшой статьи в энциклопедии, в голове молоденькой женщины, если она не занята готовкой, стиркой, добычей пропитания, или его заготовкой на зиму, воспитанием детей, их болячками, и прочими отвлекающими её от философского созерцания и осмысления жизни, мелочами.

Женщины свободной для любви и восприятия всего духовного богатства, которое выработало за долгие века, ещё, правда, наполовину дикое человечество. Практически уверен, что наш читатель ни в коей мере не входит в эту половину, ну ту …, Вы понимаете.

Дождь нарушил мои планы, но что они по сравнению с планами того, кто всё создал, так песчинка в знойной пустыне не ведает, что спустя мгновение ветер унесёт её за много километров