Тима Феев - Йонтра

Ну вы представляете, — Скит посмотрел на слушателей нарочито торжественно, — что я мог тогда почувствовать. Удивление? — это почти ничего не сказать. Я практически остолбенел. Ну сами посудите, разумное животное! Как вам такое, чудеса? Пожалуй. Вот так я и сидел примерно с час, а возможно и дольше, слушая их трескотню. Говорили они, как оказалось, много. Причем, в основном, говорили самочки. Самцы же, как наверное и полагалось, проявляли большую сдержанность и только степенно расхаживали вокруг озера, а на досужие разговоры своих соплеменниц лишь поводили ушами. Несколько раз к ним забегал переброситься парой слов какой-то представитель песьих. Но они, видимо, не слишком-то ладили, потому что он довольно быстро исчезал среди деревьев, унося с собой, впрочем, весьма вежливые пожелания доброго пути и приятного настроения. Даже птицы, на которых я и вообще поначалу не обратил никакого внимания, как оказалось, также вносили свою лепту в эти звериные диалоги. Их фразы, однако, были чаще всего односложными и состояли в основном из одних междометий. Все бы, наверное, так и продолжалось, не принеси с собой один из кошачьих самцов огромный видеофон. Притащил он его прямо так, на лапах. Но к озеру он добрался все же на какой-то парящей над поверхностью земли машине. Сквозь деревья мне было трудно рассмотреть. Он, по всей видимости, был богач, потому что вел себя еще более важно чем другие «коты», курил маленькую сигару и носил монокль. Самочки так и крутились вокруг него и все щебетали: «Новая мода, новая мода» и «ах, какое видео!» Водрузив видеофон на прилагавшуюся к тому подставку, щеголеватый кот уселся напротив и стал щелкать пультом. К счастью, со своей точки обзора мне был хорошо виден экран устройства и прекрасно слышен звук. Устройство начало вещать:

«Сегодня у нас большой праздник. Мы празднуем 1000-ю годовщину освобождения. Люди, которые так долго были нашими хозяевами, избавили нас от своего назойливого попечения и возвысились до измерений, нам не доступных. Однако, как стало известно, и наши ученые преподнесли нам этот подарок ко дню праздника, — люди всего лишь попали в ловушку интеллектуального бесплотного измерения, которое они сумели развернуть и которое поглотило их всех без остатка. Мы же, звероиды, всегда будем такими, как есть и не отойдем от принципов и связей, которыми наградила нас мать-природа. Великие люди древности поняли это и смогли отказаться от сияющей чистоты бесплотного разума. Они поклонялись богам, не утратившим связей с прародительницей, полулюдям-полузверям: Анубису, Гору, Бастет. Они видели безграничную пустоту отвлеченного разума и отвернулись от нее. Но в память о своих достижениях они построили правильные пирамиды. Поздние люди забыли про четвертый угол в основании идеальной био-геометрической фигуры и Тетраэдр поглотил их. Основы бытия в виде знаний, надежды и веры оказалось недостаточно, чтобы удержаться в четырехмерном мире. Вечная память». «Кот» наблюдавший за изображением, удовлетворенно муркнул что-то себе под нос и переключил канал на развлекательный. Самочки также оживились и о чем-то защебетали.

Вот, собственно, и все, — спокойно произнес Скит Йонтра. — Конец истории и конец цивилизации. Очень жаль. А ведь люди, судя по их прошлому, могли бы многого достичь. Теперь же их домашние питомцы правят той планетой и стали равными богам, которым их хозяева некогда поклонялись.

Из прибрежного леса высунулась очередная звериная морда и в который уже раз за этот вечер уставилась на собравшихся разумных существ. «Интересно, что у него в голове, — подумал Скит и сам же себе ответил, — скорее всего ничего. Но может ли такое быть, чтобы вообще ни одной ясной мысли, а только инстинктивно-рефлекторный мрак?» Однако на этот вопрос, покрутив его в голове так и сяк, он не смог найти удовлетворительного ответа.

Слушатели историй начали понемногу расходиться, о чем-то, как всегда, переговариваясь и украдкой поглядывая на рассказчика. Скит же не спеша собрался и пополз, но не домой. Туда ему отчего-то совсем не хотелось. Он пополз к Великому океану, где, собственно, и это он уже твердо решил, проведет не только вечер, но и ночь. Где, медленно погружаясь в кромешную мглу, будет думать о бедных людях, так восхищавшихся своим разумом, но не заметивших единственной ниточки, связывавшей их с материальным миром, которая все истончалась, истончалась и наконец порвалась. Больно и обидно. Такой полет мысли и такая простая ошибка, сделавшая бессмысленным все.