Джастин Кронин - Город зеркал. Том 1 [litres]

Некоторое время он стоял, глядя, как солнце разливает свой свет по техасским холмам. Внизу, у основания плотины, блестела вода, гладкая, как зеркало. Питеру хотелось искупаться, чтобы избавиться от похмелья, но надо встретить Калеба и отвести его в школу, перед тем как пойти на работу. Плотник из него получился так себе, в жизни он научился лишь одному – быть солдатом, но нынешняя работа позволяла ему вовремя возвращаться домой каждый день, а поскольку Строительное Управление всё так же вело обширные работы, им каждая пара рук нужна была.

Кервилл буквально трещал по швам. Из Айовы переехали полсотни тысяч человек всего за пару лет, так что население выросло более чем вдвое. Разместить их было нелегко, учитывая, что Кервилл строился, исходя из концепции нулевого роста населения. Семьям не разрешалось заводить более двоих детей, за нарушение взималась изрядная пошлина. Можно было завести третьего, если один из первых двух не доживал до взрослого возраста, но лишь в том случае, если ребенок умирал раньше, чем ему исполнилось десять.

С прибытием людей из Айовы вся эта концепция пошла прахом. Не хватало еды, топлива и лекарств, возникли проблемы с санитарией. Слишком много людей в ограниченном пространстве, и каждый притащил с собой все свои болячки. Росло взаимное недовольство. Поспешно возведенный палаточный лагерь принял первые волны переселенцев, но люди всё прибывали, и временное жилье быстро превратилось в постоянное. Многие переселенцы из Айовы, всю жизнь проработав по принуждению, с трудом пытались приспособиться к новой жизни, в которой за них никто не принимал решения – в ход пошла поговорка «ленивый, как айовец»; другие же шарахнулись в другую крайность – нарушали комендантский час, шлялись по борделям и кабакам Данка, пили, воровали и дрались, будто с цепи сорвались. Единственные, кто был им рад, так это цеховики, которые привыкли торговать из-под полы, продавая на черном рынке всё, от еды и до молотов с обручами.

Люди стали в открытую говорить о возможности жить за пределами стен. Питер понимал, что это всего лишь вопрос времени. Уже три года не видели ни одного Зараженного, ни драка, ни даже нарика, и на Гражданское Управление давили всё сильнее, призывая открыть ворота. События, произошедшие на стадионе, разошлись в народе в виде тысячи легенд, непохожих одна на другую, однако даже самые закоренелые скептики начали свыкаться с мыслью о том, что угроза миновала. Уж кому, как не Питеру, было в этом сомневаться.

Он обернулся и оглядел город. Почти сотня тысяч человек живет. В свое время подобная мысль ошеломила бы его. Он вырос в городке – в замкнутом мирке, – где жило меньше ста человек. У ворот собрались машины, чтобы отвезти рабочих к сельскохозяйственному комплексу, они пыхтели дизелями, пуская клубы дыма в утренний воздух. Отовсюду доносились звуки и запахи пробуждающейся жизни. Город просыпался, потягиваясь. Были и проблемы, но они казались столь ничтожными в сравнении с перспективами. Эра Зараженных окончилась, человечество снова воспряло. Вокруг них простирался целый континент, который предстояло осваивать, и Кервилл должен был стать местом, откуда начнется новая эпоха. Так почему же он кажется ему столь хрупким и убогим? Почему, стоя на гребне плотины этим бодрящим утром, он чувствует внутреннюю дрожь от неуверенности?

Что ж, подумал Питер, да будет так. Если отцовство чему тебя и научило, так это тому, что ты можешь беспокоиться, сколько тебе вздумается, но это ничего не изменит. Собираешь ланч, говоришь: «Веди себя хорошо», а потом весь день занимаешься простой и честной работой, чтобы выжить на этой земле. Пройдет двадцать четыре часа, и всё это начнется заново. Тридцать , тихо сказал он сам себе. Сегодня мне исполнилось тридцать . Спроси его кто лет десять назад, доживет ли он вообще до таких лет, не говоря уже о том, что будет растить сына, он бы счел этого человека безумцем. Может, действительно только это и важно в жизни. Просто остаться в живых, чтобы рядом был кто-то, кого ты любишь и кто любит тебя, может, этого достаточно.

Он сказал Саре, что не хочет праздновать, но эта женщина, конечно же, всегда что-нибудь придумает. После всего, что мы пережили, тридцать лет кое-что да значат. Приходи к нам после работы. Пусть нас будет пятеро. Обещаю ничего серьезного не устраивать. Забрав Калеба из школы, он вернулся домой, вымылся, и вскоре после шести они уже пришли к дому Холлиса и Сары. Переступили порог и оказались на празднике, том самом, которого Питеру не хотелось. Десятки людей, втиснувшиеся в две крохотные душные комнатки. Соседи, товарищи по работе, родители друзей Калеба, те, кто служил с Питером в армии, и даже Сестра Пег в своем строгом сером одеянии, болтающая и смеющаяся точно так же, как все остальные. Встретив его в дверях, Сара обняла его и поздравила с днем рождения, а Холлис сунул ему в руку стакан и хлопнул по спине. Калеб и Кейт неистово хихикали, не сдерживаясь.