Иван Ефремов - Туманность Андромеды. Час Быка (сборник)

– Из звездного света и морской пены, – услышала Веда Конг шепот Чары и украдкой взглянула на девушку.

Твердый, будто вырезанный из дерева или из камня профиль Чары говорил о древних народах. Маленький, прямой, чуть закругленный нос, чуть покатый широкий лоб, сильный подбородок, а главное – большое расстояние от носа до уха – все характерные черты народов античного Средиземноморья были отражены в лице Чары.

Веда незаметно осмотрела ее с головы до ног и подумала, что все в ней немного «слишком». Слишком гладкая кожа, слишком тонкая талия, слишком широкие бедра… И держится подчеркнуто прямо – от этого ее крепкая грудь слишком выдается. Может быть, художнику нужно именно такое, сильно выраженное?

Путь пересекла каменная гряда, и Веда изменила свое только что созданное представление. Чара Нанди необыкновенно легко перескакивала с камня на камень, будто танцуя.

«В ней, безусловно, есть индийская кровь, – решила Веда. – Спрошу потом…»

– Чтобы создать «Дочь Тетиса», – продолжал художник, – мне надо было сблизиться с морем, сродниться с ним – ведь моя критянка, как Афродита, должна выйти из моря, но так, чтобы всякий понял это. Когда я собирался писать «Дочь Гондваны», я три года работал на лесной станции в Экваториальной Африке. Создав картину, я поступил механиком на почтовый глиссер и два года развозил почту по Атлантическому океану – всем этим, знаете, рыболовным, белковым и солевым заводам, которые плавают там на гигантских металлических плотах.

Однажды вечером я вел свою машину в Центральной Атлантике, на запад от Азор, где противотечение смыкается с северным течением. Там всегда ходят большие волны – грядами, одна за другой. Мой глиссер то взметывался под низкие тучи, то стремительно летел в провалы между волнами. Винт ревел, я стоял на высоком мостике рядом с рулевым. И вдруг – никогда не забуду!

Представьте себе волну выше всех других, мчащуюся навстречу. На гребне этой колоссальной волны, прямо под низкими и плотными жемчужно-розовыми тучами, стояла девушка, загорелая до цвета красной бронзы… Вал несся беззвучно, и она летела, невыразимо гордая в своем одиночестве посреди необъятного океана. Мой глиссер взметнулся вверх, и мы пронеслись мимо девушки, приветливо помахавшей нам рукой. Тут я разглядел, что она стояла на лате, – знаете, такая доска с аккумулятором и мотором, управляемая ногами.

– Знаю, – отозвался Дар Ветер, – для катания на волнах.

– Больше всего меня потрясло, что вокруг не было ничего – низкие облака, пустой на сотни миль океан, вечерний свет и девушка, несущаяся на громадной волне. Эта девушка…

– Чара Нанди! – сказала Эвда Наль. – Это понятно. Но откуда она взялась?

– Вовсе не из пены и света звезд! – Чара рассмеялась неожиданно высоким звенящим смехом. – Всего лишь с плота белкового завода. Мы стояли тогда у края саргассов, где разводили хлореллу, а я работала там биологом.

– Пусть так, – примирительно согласился Карт Сан. – Но с того момента вы стали для меня дочерью Средиземного моря, вышедшей из пены, неизбежной моделью моей будущей картины. Я ждал целый год.

– Можно прийти к вам посмотреть? – попросила Веда Конг.

– Пожалуйста, только не в часы работы – лучше вечером. Я работаю очень медленно и не выношу ничьего присутствия в это время.

– Вы пишете красками?

– Наша работа мало изменилась за тысячи лет существования живописи. Оптические законы и глаз человека – те же. Обострилось восприятие некоторых оттенков, придуманы новые хромкатоптрические краски [13] Хромкатоптрические краски – краски, обладающие большой силой отражения света внутри слоя (фантастическое). с внутренними рефлексами в слое, некоторые приемы гармонизации цветов. А в общем художник незапамятной древности работал как я. И кое в чем лучше… Вера, терпение – мы стали слишком стремительны и неуверенны в своей правоте. А для искусства подчас лучше строгая наивность… Опять я уклоняюсь в сторону! Мне… нам пора… Пойдемте, Чара.

Все остановились поглядеть вслед художнику и его модели.

– Теперь я знаю, кто он такой, – молвила Веда. – Я видела «Дочь Гондваны».

– И я тоже, – отозвались в одно слово Эвда Наль и Мвен Мас.

– Гондвана – от страны гондов в Индии? – спросил Дар Ветер.

– Нет. От собирательного названия южных материков. В общем, страна древней черной расы.

– И какова «Дочь черных»?

– Картина проста – перед степным плоскогорьем, в огне ослепительного солнца, на опушке грозного тропического леса идет чернокожая девушка. Половина ее лица и ощутимого, твердого, будто литого из металла тела в пылающем свете, половина в глубокой полутени. Белые звериные зубы нанизаны вокруг высокой шеи, короткие волосы связаны на темени и прикрыты венком огненно-красных цветов. Правой, поднятой выше головы рукой она отстраняет с пути последнюю ветку дерева, левой – отталкивает от колена усаженный колючками стебель. В остановленном движении тела, свободном вздохе, сильном взмахе руки – беспечность юной жизни, сливающейся с природой в одно, вечно изменчивое, как поток. Это единение читается как знание – интуитивное ведовство мира… В темных глазах, устремленных вдаль, поверх моря голубоватой травы, к едва заметным контурам гор, так ощутимо видится тревога, ожидание великих испытаний в новом, только что раскрывшемся мире!