Виктор Песиголовец - Тайна илистой реки

— Неужели Белый пойдет на какие-то радикальные меры? — засомневался собкор.

— Лично я такого поворота событий не исключаю! — Калиниченко грустно усмехнулся. — Если уфологи станут серьезно мешать компании Белого, то вряд ли она станет с ними церемониться.

В Запорожье Бобров ехал намного дольше, чем обычно, — трасса оказалась запруженной автомобилями, мчащими в сторону моря. К тому же чуть ли не через каждые десять километров стояли посты госавтоинспекции с электронными измерителями скорости и аппаратами видеофиксации нарушений.

Уставший Вадим только успел зайти в прихожую своей квартиры и сбросить с ног туфли, как в дверь кто-то коротко позвонил. Теряясь в догадках, кто бы это мог быть, он открыл и удивленно уставился на неожиданного гостя — у порога стоял смущенный Костик. Взгляд бегающий, на губах — нелепая ухмылка, короткие руки, как у солдата, вытянуты по швам.

— Впустишь? Мне нужно сказать тебе несколько слов, — пролепетал он, видимо, не особо надеясь, что с ним захотят разговаривать.

Однако хозяин отступил в сторону, освобождая путь в прихожую.

Таран вошел, торопливо снял босоножки и вопросительно взглянул на Боброва:

— Куда мне идти — на кухню или в комнату?

— Проходи на кухню! — буркнул тот. — Я только что вернулся из командировки и жутко хочу кофе.

Пока Костик, восседая на высоком табурете, изучал за окном унылый пейзаж городской окраины, Вадим приготовил бодрящий напиток, разлил его по чашкам и тоже умостился за столом. Вспомнив о простых законах гостеприимства, которые всегда чтил, предложил:

— Может, и коньяку выпьешь?

— Если есть, не откажусь! — оживился Таран.

Бобров кивком головы указал на высокую тумбочку, стоящую возле холодильника:

— Бутылка на нижней полке. А на верхней найдешь стаканчики, они прикрыты салфеткой…

Гость повернулся, открыл дверцу шкафа, извлек коньяк и две пузатые стопки.

— Я пить не буду! — чуть подумав, заявил хозяин. — Боюсь, как бы мне сегодня еще не довелось садиться за руль…

— Как хочешь! — пожал плечами Костик и спрятал один стаканчик обратно в тумбочку. — А я с удовольствием выпью. Коньяк-то у тебя, небось, хороший…

— Неплохой! — согласился Вадим, с наслаждением отхлебывая из чашки густой кофе.

Таран доверху наполнил свою стопку пятизвездочным напитком, без стеснения осушил ее залпом. Крякнул и тут-таки налил опять. Но уже стал пить не спеша, изредка делая маленькие глоточки.

— Ты забыл о кофе, — напомнил хозяин квартиры. — Пей, пока не остыл!

— Да, да, сейчас! — спохватился гость.

Он схватил чашку, вылил ее в себя, как будто это был не горячий кофе, а обычная минералка, поставил на край стола и снова взял в руку стопку.

Потом долго рассказывал Боброву, какую непростительную ошибку совершил, связавшись с этой бессовестной Зинкой Семеновой, как ему трудно было вымолить прощение у Юльки, как он теперь счастлив, когда она поверила, наконец, в искренность его раскаяния…

— Но не все еще у нас в полном ажуре! — подытожив свою исповедь, признался Таран со вздохом. — Юлька сказала, что теперь все зависит от тебя. Только тогда она сойдется со мной, если будет точно знать, что ты на нее не в обиде. И не иначе! Юлька ведь уже, было, поставила на мне жирный крест и хотела вернуться к тебе. Ей пришлось немало потрудиться, чтобы ты согласился все начать сначала. А тут явился я со своими извинениями и мольбами…

Выслушав эту тираду, Бобров поморщился и взглянул на Костика с неприкрытой неприязнью:

— Так ты из-за этого ко мне приехал? Чтобы узнать, не сержусь ли я на Юльку?

— Ну да, из-за этого! — не стал темнить немного захмелевший гость. — Я так понимаю, тебе бывшая жена не нужна, ты можешь без нее спокойно обойтись, ведь так? Ты же обходился без нее больше года, и ничегошеньки с тобой не случилось — живешь себе и радуешься жизни. А я без Юльки пропаду! Куда я ткнусь? У меня ведь ни кола, ни двора! Со своей Катькой и детьми мы с самого начала жили у тещи. Реши я попроситься к ним обратно, то еще и по шее получу, пацаны-то мои уже, считай, выросли, да и теща чуть что — сразу за скалку…

Вадим невесело улыбнулся, подхватил со стола свою уже почти пустую чашку и не спеша допил остатки горьковатой жидкости. Затем отвернулся к окну и неестественно бодрым голосом произнес:

— Скажи Юльке, что у меня нет к ней никаких претензий! Я доволен, что у вас налаживаются отношения. Так будет лучше всем: и мне, и тебе, и самой Юльке.

В слегка помутневших глазах Костика вспыхнул огонек радости: