Сергей Бобров - Спецификация идитола

Завтра утром ВВСГ не откроет контору. Все карты раскрыты: — некто, — не важно кто, — свалил ставленника Осии. Телеграф уже работает. Он несет по всей Америке известие о том, что Охлатома крепчает, а ВБСГ упал вдвое за один вечер. Это вызовет панику по всей стране. Кабельный ток прилетит в изящный сифонный телеграф лорда Кельвина: — паника побежит в Париж, Лондон, Берлин, Вену.

Горючее падает, горючее падает!

Охлатома крепчает — керосин дешевеет. Новая кон’юнктура!

Красный автомобиль, подымая целые облака пыли, несся туда, к фронту бастующих. Двое сидели там: — мистер Эвис и его мальчишка негритенок. Они вели поучительную беседу об Осии. Ехать в эти места не полагалось. Там шла теперь уже самая настоящая война. Это была грандиозная Охлатома и ВБСГ, об'единившиеся для борьбы с биржей. Долой эксплоататоров!

Эвис приехал в штаб правительственных войск. На фронт никого не пропускают. Никого — но не Эвиса. Эвиса пропускают. Автомобиль медленно ковыляет дальше. Он едет с громадным белым флагом. Навстречу ему выезжает другой. Офицер правительственных войск видит, как Эвис здоровается с парламентером, угощает его сигарой, сажает в свой автомобиль и они двигаются далее.

Эвис и рабочий в'езжают в город. Автомобиль колесит по улицам и проездам, так как по большинству центральных улиц проехать нельзя, — это груды камня, железа, битого стекла, дымящихся пожарищ, а не улицы.

Эвис смотрит на это и покачивает головой. Рабочий угрюмо посматривает на него. Они приезжают в штаб.

— Я, представитель синдиката Ован-Черри-Тринидад, — говорит Эвис, — нам принадлежит теперь Охлатома и ВБСГ…

— Фабрики принадлежат рабочим, — отвечают ему тяжело и мрачно.

Эвис спрашивает, хотят ли они его выслушать. Если он будет говорить, что он хозяин фабрик, то — нет. Эвис отвечает, что он не будет этого говорить: он оговорился, — им принадлежат не фабрики, а акции этих обществ, он хорошо понимает, что это не одно и тоже. Его окружают мрачные, грозные, испитые, грязные и измученные лица. Эвис говорит, что он приехал для того, чтобы попробовать сговориться: — стране грозит банкротство. Ему отвечают, что он не сможет этого предотвратить. Эвис соглашается, — да, он затем и приехал к ним, чтобы заручиться их помощью. Не находит ли он, что они достаточно помогали капиталистам? Эвис уклоняется от ответа и просит уяснить себе его позицию: — он приехал вопреки желанию правительства, на свой страх, — знают ли они, что ВВСГ прекратил платежи? Ему говорят сурово, что это не ответ. И что им теперь все равно, кто там лопнул и кто еще не лопнул: — они добьются того, что все лопнут. Считают ли они это выгодным для себя? — спрашивает Эвис. Им нечего терять. Эвис все таки просил бы выслушать его предложения. Они удаляются на совещание. А мальчишка негритенок подбирает Эвису бумаги из двух портфелей.

Через десять минут они выходят. Хорошо, они выслушают его. Но его предупреждают, что совещание должно носить только деловой характер. Эвис соглашается.

Они выходят в маленький зальчик и садятся вокруг двух столов. Эвис просит разрешения осведомиться, с кем он имеет дело. Ему отвечают: это об’единенный комитет бастующей области. Ему принадлежит власть в области, окруженной с четырех сторон войсками правительства.

Эвис спрашивает, сколько времени дают ему на доклад. Ему дают двадцать минут. Хорошо. Он начинает.

Он приехал не от правительства. Оно показало всю свою глупость и слепоту на этом деле, так что ни один деловой человек теперь не будет говорить с ним. Он является от синдиката Ован-Черри-Тринидад, об’единяющего собой такие и такие то банки. Вот каковы их акционеры и каковы их капиталы. Он должен вкратце изложить историю вопроса. Синдикат Лавуэрса под предлогом кампании за Идитол поднял на бирже борьбу с фактическими владельцами горючего. Лавуэрс не имел возможности всех их скупить — угодно ли доказательств?

Председатель ставит вопрос на голосование. Нет, отвергнуто. Биржа их не интересует.

Поскольку это так, — вся склока, поднятая Лавуэрсом, является спекуляцией. Спекуляция эта возникла из необходимости прикрыть дыры синдиката Лавуэрса. Он не мог скупить горючее и металлургию, но он мог разорить их. Однако, вслед за разорением, он не смог бы эксплоатировать эти богатства. Таким образом, вы представляете себе, что победа Лавуэрса знаменовала бы собой крах отечественной промышленности.

Председатель останавливает его. Ему подана записка. Некоторые члены совещания выражают сомнение в сказанном.