Валентин Франчич - Безумный лама

— Глупости, Риджвэй. В заметке говорится, что никаких бумаг найдено не было, тогда как я, — он кивнул в сторону соседней каюты, — нашел там под матрацем дневник капитана… И знаете, Риджвэй, о чем пишет в нем этот человек? О китайце. Китаец этот преследует его, как страшный кошмар… Весь экипаж заражен непонятным страхом перед китайцем, который, по мнению капитана, способен делать самые невероятные вещи. Но послушайте, однако, самого владельца дневника…

Мак-Корд взял с полки большую в кожаном переплете тетрадь, перелистал несколько страниц и, найдя нужную, прочел:

«Август 2. Первая половина дня переменчивый юго-западный бриз…»

И так далее — вот, однако, говорится о китайце.

«Все может случиться с человеком на море, даже смерть. Особенно подозрительным и ненадежным кажется мне этот китайский варвар…»

— Но поищем более интересных мест. Вот:

«Я доберусь, наконец, до этого желтокожего. Никогда не слышу, как он подходит ко мне в своих мягких туфлях. Повернулся и увидел его сзади себя. Мог ударить меня кинжалом в спину.

„Смотри!“— сказал я, схватив его за ухо; это заставит его ходить громче. Ведь он мог убить меня!»

— Дальше, — сказал Мак-Корд, закрывая тетрадь, — последовательно описывается возрастающая постепенно паника, исчезновение револьверов… Обрывался дневник на том месте, где у капитана пропало оружие.

— Что же вы думаете об этой истории?

— Я думаю, что китаец всех убил и выбросил за борт.

— И те вернулись, чтобы выбросить китайца?

— Нет, — странно усмехнулся Мак-Корд, — он остался на судне. Вы заметили, что в дневнике нигде не говорится о желтой кошке…

— Мак-Корд, — воскликнул я, — какого черта стал бы он писать о кошке? Почему же, по вашему мнению, он не писал об этой глупой кошке?

— Почему не писал? Потому, что в то время она не была кошкой.

— Ну, мне пора, — сказал я, поднимаясь и глядя на часы, — иначе я просплю и не явлюсь завтра во время в контору.

Мак-Корд ничего не ответил, но рука его потянулась к бутылке. Схватить ее и выбросить в окно было для меня делом двух-трех секунд.

— Теперь, — заметил я, — вы или отправитесь со мной на берег, или ляжете спать. Вы пьяны, Мак-Корд, пьяны. Слышите ли вы меня?

— Риджвэй, — вымолвил тихо, очень тихо Мак-Корд, — вы дурак, если видите только это. Я не пьян. Я слаб. Я не спал подряд три ночи; не могу уснуть и теперь. И после этого вы смеете говорить… вы… — Он вскочил и закричал на меня: — И вы говорите это, вы — жалкое земноводное, вы — конторский писака! Вы так уверены в том, что все в мире отмерено и отрезано! Идите в океан, чтобы научиться удивлению, а не говорите, как отъявленный дурак. Можете ли вы сказать, куда девался Бьернсен? Нет! Слушайте же.

Мак-Корд сел и пригласил меня последовать его примеру.

Несчастье случилось в первую же ночь после того, как мы приняли это проклятое судно. Шхуна, надо вам заметить, почти не нуждалась в управлении. Она повиновалась рулю с удивительной легкостью и быстротой. Пообедали мы тогда около семи вечера. В кладовой нашли много всякой провизии, а Бьернсен был не промах по этой части. И в других отношениях парень был неплохой. Принял он от меня штурвал до полуночи, а я отправился отдыхать. Но сон бежал от меня. Я мог слышать его шаги над головой, то удалявшиеся, то приближавшиеся. Я слышал, как он насвистывал какую-то песенку. Случайно я увидел тень его головы в пятне лунного света на пороге двери, ведшей на палубу…

Мак-Корд показал, где находилось лунное пятно.

Я мог видеть это пятно и отразившийся в нем силуэт головы с койки. Но продолжаю.

Я начинал уже засыпать, когда услышал шаги Бьернсена возле каюты и голос его, называвший меня шепотом.

— В чем дело? — спросил я.

— Бриз падает, — сказал он, заглядывая ко мне, — как с парусами?

Я был сонный и ответил, что меня это мало беспокоит.

— Хорошо, — заметил он, — только я думаю, что мог бы управиться с фортожелем.

Спустя мгновение я услышал как Бьернсен кого-то бранил. «Сволочь ты… Эта кошка не дает мне покоя, мистер Мак-Корд: ходит за мной по пятам»… Он дал пинка, и что-то желтое бесшумно скользнуло мимо меня в полосе лунного света. Вскоре я заснул, снилась мне всякая чепуха. Проснулся в поту. Вы знаете, Риджвэй, как рад бывает человек, проснувшись, стряхнуть с себя гнет кошмара. Прекрасно. Я встал, зажег спичку и взглянул на часы: без четверти час! Я поспешно поднялся на мостик, но Бьернсена у штурвала не было.