Александр Сороковик - Синяя лихорадка

Андрей засмеялся, протянул свою ухоженную руку, поймал беспокойную Витькину конечность и сжал её, тепло улыбаясь.

– Ты, старик, такой же, как и пятнадцать лет тому назад. Для друга готов последние штаны с себя снять!

– А, какие последние, – смутился Витька, хотя и был обрадован, – для меня это мелочь… Я тех квартир в девяностые столько скупил… Они ж тогда копейки стоили – три-четыре тысячи долларов двухкомнатная. Я их и понакупал тогда, а затем перепродавал… – он торопливо налил обе рюмки, выпил свою, не дожидаясь друга и помотав рыжей головой, тихо сказал:

– Ах, Вадьку жалко, как жалко, блин! Он же из нас был самый благородный, самый справедливый, самый добрый… – голос его дрожал.

– Поэтому, наверное, и погиб…

– Нет, не поэтому! – зло выкрикнул Витя, – Это из-за бабы его гнусной! Такого человека бросила! И в такой момент! Нет, я всегда говорил, все бабы – твари!

– Ну, прямо-таки, все, – улыбнулся Андрей, – Лёшка только благодаря своей бабе и жив остался. Да и моя Анюта, не ангел, конечно, но жаловаться грех…

– Не знаю, не знаю, – задумчиво сказал Витька, вертя в пальцах пустую рюмку, – может, и не все. Но есть такие стервы, не дай Бог! Вот смотри, наша четвёрка… Ты, я вижу, спокойно шёл наверх все эти годы, у тебя мозги всегда были в порядке…

– Да нет, Витя, наверное, просто оказался в нужное время в нужном месте…

– Ладно, скромный ты наш! Я не об этом. Твоя Анька… ну, да… и поддержит и поругает, всё в меру. Юлька, говоришь, Лёху спасла? Ну, не знаю, может, и так. А вот Катька – стерва классическая! Такого мужика загубить!

Он залпом выпил ещё одну рюмку и решительно отодвинул бутылку:

– Всё, хватит! Расскажу я тебе, брат Андрюха, интересную историю. Про одну стервозную бабу. Такую стервозную, что и представить себе трудно. И если бы, Андрюха, не эта стервозная баба, лежать бы мне сейчас в земле, как Вадька, либо прозябать, как Лёшка. Я ведь, если ты помнишь, никогда не блистал особым умом или хитростью. Так, не пришей кобыле хвост.

Андрей, заинтригованный таким началом, ждал продолжения. Ему очень хотелось узнать, как его друг, действительно не блиставший особыми талантами, стал таким богачом, причём явно не бизнесменом и не бандитом. А ещё его очень занимал вопрос, как можно разбогатеть при помощи «стервозной бабы».

– Так вот, дружище, ты помнишь, наверное, наш жутко секретный Научно-исследовательский институт – НИИ специального оборудования? Работал я себе там инженером, сочинял какие-то таблицы, пил по вечерам разбавленный спирт с техниками, ухаживал за молодыми лаборантками и не подозревал, что есть в полуподвале на отшибе лаборатория № 48, которая занимается вопросами связи пространства и времени. Конечно, официально у них был вполне приличный план работ, они даже какого-то мыша запускали куда-то, откуда он возвращался с задержкой на полсекунды, и был там один старый чудак – профессор Малкин Юрий Борисович.

Вернее, бывший профессор: в своё время он имел кучу публикаций, защищал диссертации на тему параллельных миров, получал звания. А потом на каком-то очередном пленуме партии прозвучала резкая критика о ненаучности этого направления, его антимарксистском содержании. С профессора сняли все звания, отобрали служебную квартиру и лабораторию, грозили даже отправить в психушку. Но как-то обошлось, ему разрешили не только дышать, но и работать сторожем, и жить здесь же, в каморке под лестницей.

А тут подоспела перестройка, прекратилось финансирование, умирающему государству стало не до НИИ СО, его разворовывали, приватизировали, перепродавали. В результате лаборатория № 48 – полуподвальная, на отшибе, осталась бесхозной. Юрий Борисович всё это время так и жил там, а я прибился к нему, когда лишился и работы и жилья. Так вот, оказывается он, пока половина его сотрудников рванула за рубеж, а другие осваивали турецкие и китайские блошиные рынки, всё это время продолжал свои исследования. Беда, по его словам, была в том, что все рассматривали реальность, как нечто неизменное, а он считал, что существует бесконечное множество параллельных пространств…

– Я слышал об этой теории, – перебил его Андрей, – каждое «или» порождает как минимум две новые реальности, получается что-то вроде дерева с ветвями разной толщины и разветвлённости…

– А в начале этих толстых ветвей, – закончил Витя, – находятся узловые точки, вернувшись в которые, можно прожить свою жизнь совсем по-другому, причём в оставшейся реальности ты не исчезаешь без следа, а остаётся твой «двойник», который и будет отдуваться за тебя… И реальностей этих может быть безчисленное множество. Ну, в общем, ты понимаешь, о чём речь.