Юлия Резник - Семь

— Я все сделаю, — кивнул Ной.

— Начни с переговоров с Тенью.

Ной кивнул и натянул свой обруч на глаза.

— Я к Нане. А после — приступлю к вербовке членов Совета. Анна, ты начинаешь потихоньку сливать в сеть данные о махинациях с донорским материалом. Цель — максимально расшатать ситуацию, но не вывести её из-под контроля. Айза — ты помогаешь с доказательствами.

— Как насчет того, чтобы слить расчеты по нескольким незаконным сделкам? — предложила девушка.

— Отлично. Действуйте. В десять — подведем итоги сегодняшнего дня.

Нана все еще была без сознания. Показатели ее жизнедеятельности не улучшались, но и не становились хуже. Опухоль уменьшалась медленно. Будто нехотя. Я волновался, что дозировки препарата не хватит. В конце концов, никто не испытывал его на людях. У меня не было никакой уверенности, но я не позволял себе сомнений. Я верил в выздоровление Наны, как будто в какую-то новую религию, адептом которой я стал. Нана была моим вероисповеданием, жизнь с ней — моим личным раем. И я не хотел ничего менять. Мой рай был совершенен. В нем не было места для реформаторов…

Шли дни. Мы работали в авральном режиме, и напряжение буквально зашкаливало. Казалось, его можно было пощупать руками, как имеющий форму предмет. Мозг взрывался от обилия поставленных задач и постоянного недосыпа. А когда становилось невмоготу — я шел к Нане в палату. Мы лежали, обнявшись… точнее, я ее обнимал, и это давало мне силы. Нахождение рядом с женой каким-то немыслимым образом задавало мне импульс двигаться дальше. Даже спящая Нана была моим верным союзником.

Все более-менее ладилось. Я уже заручился предварительной поддержкой шести постоянных членов Военного совета. Умные люди — их даже не пришлось уговаривать. А проблема возникла там, где я и предположить не мог. Лайза… Вот, кто спутал все наши карты. Вот, кто поставил меня перед выбором там, где выбора попросту не существовало.

Поскольку в поддержке Лайзы я был абсолютно уверен, разговор с ней я отложил напоследок. Мы встретились в ресторане европейской кухни, который она выбрала самостоятельно. Лайза листала меню, а я рассказывал обо всем, что нам стало известно в ходе расследования. По реакции женщины трудно было определить, что она думает, но это было нормально — нас всех учили этому фокусу.

— Тебе нужен мой голос? — уточнила она.

— Не мне. Твой голос нужен всем этим людям, — я нарисовал круг рукой и взялся за бокал с водой.

— Хорошо. Но у меня есть условие.

Я отпил и неторопливо отставил посудину.

— Какое?

— Мне нужен ты.

— В каком смысле?

— В самом прямом. Мы были отличной парой, Яков. Избранные, с прекрасной генетикой… За такими будущее, дорогой. А ты решил променять меня на какую-то дворняжку.

Я сцепил зубы, стараясь не показать, как сильно я хочу вогнать мерзкие слова Лайзы ей обратно в глотку.

— Я женат.

— Вот с этого и начнешь. С развода. А потом мы поженимся, нарожаем кучу здоровых детишек и заживем долго и счастливо. Ты — Президент, я — первая леди. Тебе под стать.

— Ты хочешь власти? Так я с радостью отдам тебе свое кресло…

— Я хочу тебя. А власть… просто приятный бонус, — сверкнула белозубой улыбкой Лайза, провокационно облизнув пухлые губы. Это должно было выглядеть эротично, но не выглядело. Я видел перед собой мерзкую кобру, которая, высунув тонкий раздвоенный язык, готовилась к смертельной атаке.

Видимо, я не смог скрыть брезгливости, написанной на лице. Потому что в темных глазах Лайзы мелькнула злость, которая чуть позже сменилась показной сердечностью:

— Я люблю тебя, Яков. Нам будет хорошо вместе.

Ее нога, обтянутая чулком, скользнула вверх по моей икре. Пальцы руки участливо коснулись запястья.

— Любишь? Не льсти себе, Лайза. Это похоть. Обычная похоть, которую ты почему-то спутала с чем-то возвышенным и настоящим.

— Да что ты знаешь?!

— Знаю, Лайза. Поверь. Любящий человек никогда бы не предложил то, что ты мне сейчас предлагаешь.

— Послушай, я понимаю, что вот так, с ходу, тебе эта мысль могла показаться… странной. Ты не ожидал, но я люблю тебя, Яков. Давно люблю, и если бы не эта су…

— Достаточно! — рявкнул я, вжимаясь пальцами в край стала, чтобы сдержаться и не наделать глупостей. — Ты ничего не знаешь о любви. Ничего, Лайза, понимаешь? Не оправдывай себя этим…

— Ты заблуждаешься!

Я покачал головой:

— Нет! Потому что в глубине души ты не можешь не осознавать, как… мерзко все, что ты мне сейчас предлагаешь. И чтобы себя оправдать хотя бы в собственных глазах, ты прикрываешься таким благим, светлым чувством, как любовь.