Сергей Абрамов - Мой престол - Небо [дилогия] [компиляция]

Уже через полчаса всем гостям было известно, что вон тот тихий молодой человек, Иешуа из Нацерета, опорожнил кожаные бурдюки с родниковой водой, а в пустых кувшинах непонятно откуда появилось замечательное вино. Многие так и не поверили в рассказ толстого восторженно изумленного гостя, даже услышать его не пожелали: чего голову-то ломать, если вина — залейся. Иные, опасливо оглядываясь на Иешуа, старались не приближаться к тому углу, где он по-прежнему сидел, обхватив голову руками. Вино-то и впрямь было каким-то необычным, такого никогда никто не пробовал ни в городах Изреельской долины, ни в самом Иершалаиме. Петр чувствовал исходящую от людей прохладу настороженности с небольшим количеством загнанного поглубже первобытного страха перед чудом. Праздник продолжался, но уже не так легко и весело, как вначале. Разговоры были только о вине и различных чудесных явлениях, которые доводилось так или иначе наблюдать каждому из присутствующих. Кто-то припомнил, как спасся, чуть было не утонув в реке, благодаря какому-то божественному свету. Кто-то рассказывал о чудесном излечении ребенка от проказы. Иешуа никто как бы и не замечал. Лишь Петр, подойдя к нему и сев рядом, увидел, что он плачет. Сквозь прижатые к лицу ладони проскальзывали слезы, а тело сотрясалось мелкой дрожью. Мастер положил руку на плечо Иешуа, тот встрепенулся, отнял руки от лица, взглянул на Петра полными страха раскрасневшимися глазами.

— Как это, Учитель? — Петр ощутил ледяную волну отрицательных эмоций. Как я это сделал?

— А что именно ты сделал, Иешуа? — Мастер старался держаться спокойно.

— Я… ну, я просто захотел… я даже не знаю как… я перелил воду в кувшины, не прикасаясь ни к чему. Захотел, чтобы она там оказалась… А потом… захотел почувствовать, что это не вода, а вино. Я подумал, что это наваждение… но они-то все нормальные, они-то все пьют настоящее вино! Учитель, что я сделал?! — Последние фразы Иешуа практически прокричал, обратив в свою сторону несколько боязливо-удивленных взглядов.

А в самом деле, что он сделал? Переместил большой объем воды из одной емкости в другую — нехитрый телекинетический трюк. Разве что многовато воды было — вес большой, но тренированному мозгу Иешуа, да еще с помощью матрицы, будь она неладна, это по силам. А вот превратить воду в вино… Может, и впрямь массовый гипноз, как и предполагалось ранее, при разработке плана? Мастер протянул руку с чашкой, показал на нее мальчишке с кувшином, сновавшему между гостей, и через мгновение в ней уже плескалось вино. Настоящее. Вкусное. Только холодное, как вода из родника. Мастер не поддавался гипнозу никогда, иначе он не был бы Мастером. Осушив чашку до дна, он по-прежнему не понимал, что происходит. Это настоящее вино!

Неожиданная мысль, легко все объясняющая, вдруг возникла в сознании Петра: ну конечно же! Телекинез!.. Петр сунул руку за пазуху, в потайной кармашек, где лежали заготовленные заранее кристаллы винного концентрата…

Кристаллы были на месте. Все до одного.

В кувшинах стыло доброе галилейское вино.

Народная молва — великая сила! На следующий день после Свадьбы в Кане, похоже, вся Галилея знала о некоем чудотворце, который превращает воду в вино, разгоняет на небе облака, поворачивает реки и двигает горы, но самое главное лечит людей. О своей неожиданной популярности Иешуа узнал сразу, как проснулся.

Ну, может быть, вся Галилея — гипербола, преувеличение, страна велика, но из Назарета казалось именно так.

С праздника вчера вернулись очень поздно, практически к утру. Всю дорогу от Каны до Назарета Иешуа шел молча, глядя в землю. Впрочем, помалкивали все: и Андрей, и Петр, и обычно говорливая Мария. После того, что произошло, а именно — после явного, никому не понятного и оттого страшного для обыкновенного человеческого менталитета чуда, болтать на отвлеченные темы не хотелось. О самом чуде спрашивать тоже побаивались: мало ли как Иешуа отреагирует? Петр чувствовал, как от Андрея и Марии исходят волны недоумения, легкого страха и отстраненности.

Да и как себя вести, когда сталкиваешься с чудом? Этому никто никого никогда и ни в каком времени не учил.

Неловкая, в общем, обстановочка для спутников чудотворца…

Поспать удалось часа четыре. Уже было совсем светло, когда Мария тихо вошла в комнату Иешуа, наклонилась над сыном и шепотом, чтобы не разбудить Петра и Андрея, сказала: