Сара Барнард - Прощай, мисс Совершенство

– Валери! – охаю я, не в силах сдержаться.

– Я говорю себе, что сильно напилась тогда, но на самом деле не так уж много я пила, и они все еще вместе, но я ни одной живой душе не рассказала о том, что произошло.

С заднего сиденья раздается выразительный кашель: Коннор явно надеется, что Валери вспомнит о его существовании и перестанет рассказывать такие личные вещи.

– Ну вот. – Валери тяжело дышит, вцепившись руками в руль и устремив глаза на дорогу. – Довольно? Или ты все еще считаешь меня совершенством, Иден?

Я не знаю, что думать, – какое уж там отвечать. Я молча сижу, выкручивая себе пальцы и уставившись вниз.

– Нет? – допытывается она. – Ни комментариев, ни возражений?

И снова она ждет, что я отвечу, но слова не идут мне на ум. Я слышу, как Коннор снова заерзал на сиденье. Машина тащится дальше.

– Слушай, – уже мягче продолжает Валери. – Я хочу сказать, это странно: ты ведешь себя так отстраненно, словно тебе дела нет до того, кто я такая и какова моя жизнь, но при этом судишь меня на основании картинки, которую сама и придумала.

Я открываю рот, облизываю губы, сглатываю и молчу.

– Может, ты не так уж хорошо разбираешься в людях. Может, пора перестать думать, что твое впечатление о них правильное только потому, что оно твое. Люди не всегда будут рассказывать тебе свою подноготную.

А я и не замечала, что ждала этого от людей.

– И Бонни это тоже касается, – добавляет она. – Ну, это на случай, если ты не уловила сравнения.

– Это никакого отношения не имеет к Бонни, – говорю я, снова обретя дар речи.

– Конечно, имеет. Она выкидывает этот свой номер, а ты все еще говоришь о ней, словно знаешь ее лучше всех, – а это, как сама видишь, не так. Я знаю, тебе сложно со всем смириться, но такова правда. У нее были причины поступить так, как она поступила, но они тебе неизвестны, и поэтому ты притворяешься, что их и нет.

– Нет, неправда.

– Да ладно? – растягивает она слова. – Да ладно!

– Хватит со мной так говорить ! – едва не ору я, и внутри у меня снова разгорается пожар ярости. Ее снисходительное недоверие раздувает мой гнев, как кузнечные меха. – Говоришь, что я сужу людей, а сама говоришь со мной, будто хорошо меня знаешь и я такая тупая .

Из-за моей спины раздается глухое «О, боже». Бедный Коннор паникует.

– Я просто хотела сказать… – начинает Валери.

– Мало ли, что ты хотела. Ты не знаешь Бонни, и меня тоже не знаешь.

– А ты перестань говорить это , – огрызается она в ответ. – Я твоя сестра. Хватит делать вид, будто это ничего для тебя не значит. Это до хрена мучительно , неужели непонятно? Больно же.

Я запинаюсь:

– Конечно, это много для меня значит.

– Ага, вот прям обосраться как много. – Она неровно дышит, постукивая пальцами по рулю.

Наступает долгая, ужасно неловкая тишина.

Ну ладно, я и так знала, что у нас с Валери многое накопилось, но неужели обязательно говорить об этом сейчас ? Посреди шоссе? И теперь, когда мы начали, я не знаю, как остановиться, как засунуть скелет обратно в шкаф и запереть до лучших времен.

– Я всегда хотела, чтобы у меня была сестра, знаешь? – Голос у нее низкий и сдавленный, будто она вот-вот расплачется. Надеюсь, что нет, потому что я не знаю, что делать в таком случае. – Я была так счастлива, когда приехали вы с Дейзи. Но в этом-то и дело: всегда были только вы, ты и Дейзи. Вы сестры. Я хотела быть тебе старшей сестрой, но тебе, я так понимаю, этого не хотелось. Ты даже не дала мне попробовать.

Я трясу головой.

– Мы с Дейзи – другое дело. Просто другое. Ты не поймешь.

– Но попытаться-то могу. Почему ты не позволишь мне попытаться? Вот Дейзи позволяет.

Пока ей не исполнилось пять, Дейзи каждую ночь спала в моей кровати. Бывают сестры, а бывает как у нас с Дейзи.

– Дейзи еще маленькая. Она не помнит всего так, как я.

– А я помню, – говорит Валери. – Я помню день, когда вы приехали. Я вернулась домой из школы, и мама сказала: «Сегодня у нас будут две гостьи. Возможно, они задержатся на какое-то время». Так она всегда называла детей, которые были у нас под опекой. Гости. И когда ты зашла, на тебе было потрепанное синее платье с оторванной пуговицей, а волосы – все в колтунах, и я сказала, что меня зовут Валери, а ты хмуро посмотрела на меня и сказала: «Это бабулькино имя», – и папа, рассмеявшись, сказал: «Да, ты права. Валери у нас взрослая не по годам».

Я этого не помню. Что странно, потому что все подробности того времени выжжены у меня в мозгу, словно лазером. Я тогда совсем не думала о Валери. Я думала о том, в порядке ли Дейзи, и запоминала, чего от нас хотят Кэролин с Бобом, и еще думала о новой школе, новых одноклассниках и своем социальном работнике по имени Мариса. А Валери… ну, есть и есть.