Саад Хоссейн - Гуркха и Владыка Вторника

– Здесь был мой дом, – сказал он, постукивая по внешним вратам. – Старый фамильный дом. Маленькое, скрипучее жилище. Эта улица была помойкой перед появлением Кармы, с кучей хиппи. Большая часть Тамеля такой была.

– Значит ты невероятно богат? – спросил Мелек. Богатство хомов его не слишком впечатляло, но они, кажется, им дорожили.

– Не особенно, – ответил Гурунг. – С деньгами здесь покончено. Все дело в баллах Кармы, понимаешь? И когда Карма реквизировала все имущество, будто доску очистили. Богатые, бедные – не важно. Польза. Вот где ключ. Она берет баллы у покупателя, передает их тебе. Ты совершаешь какой-то поступок во благо общества, Карма дает тебе баллы. Нет больше богатеев, отсиживающих задницы на процентном доходе, пока мы умираем в горах. Нам всем это казалось замечательной идеей.

– Не сработало, а? – ухмыльнулся Мелек Ахмар. В конце концов, обернуть желание против просителя было специальностью джиннов.

– Ну, для остальных сработало, – сказал Гурунг и просиял безумной улыбкой. – Оказалось, что я ноль.

– Ноль. Да, скорей всего так и есть.

– Боец на ножах, повар по совместительству, игрок, – Гурунг загибал толстые пальцы. – Любимец женщин, хоть это и нескромно звучит. Карма не слишком высоко меня оценила.

– И где же все остальные озлобленные нули? – Армия мятежников, ожидающая только меня.

– Их не так много, как ты думаешь, – признал Гурунг.

– Бог-Машина их уничтожила? Ты один сбежал… – Разумеется, тиран постарается немедленно убить своих врагов.

– Нет-нет, ничего такого, – сказал Гурунг. – Она обеспечила нам все базовые нужды. Сюда входят право на базовое жилье, еду, питье, развлечение – все это не требует кармических баллов. Ты можешь жить и умирать, есть, спать, трахаться, без единого кармического балла.

– То есть ты получаешь все это бесплатно? И еще жалуешься? Звучит как рай по уценке. Боги обещали куда меньше в мое время. И под конец не дали ничего.

– Пойдем, – сказал Гурунг. – Познакомишься с ними, сам поймешь.

Они шли по тихим улочкам, которые становились все уже, мраморная плитка превратилась в камень, потом в кирпич, и, хотя они все еще были безукоризненно чистыми, в зданиях появилась утилитарность. Похоже, даже у этого сверкающего города было свое дно, хотя Мелек Ахмар не чуял вони отчаяния и страха, обычно отмечавших хомовскую бедноту. Они повернули на пеструю улочку, изукрашенную древними вывесками магазинов, табличка провозглашала, что это небезызвестная Фрик-стрит, сердце старого района Тамель. Конечно, магазины по большей части были закрыты ставнями, а заправленные наркотой хиппи давно исчезли, но призрак их разгула сохранился, странная одержимость старым добрым прошлым.

Они остановились у таверны, хорошо освещенной, оснащенной простыми пластиковыми стульями, с автоматическим баром, разливавшим напитки по системе скрытых направляющих. Кубы жидкости пролетали по бару и останавливались перед каждым клиентом. Другие кубы проносились параболической дугой через зал, приземляясь на стол с поразительной точностью. От человеческого прикосновения кубы раскрывались в парующие контейнеры, либо охлажденные, либо горячие. Пока клиенты пили, контейнер мало-помалу растворялся в напитке, пока не оставался один глоток в тончайшем, словно бумажном стакане, мгновенно исчезающим в воздухе, стоило опрокинуть в рот последние капли. Мелек Ахмар, быстро привыкший к магии этой эпохи, был не в восторге. Опять же, ему нравилось грохнуть металлической кружкой по столу после хорошей выпивки. А еще, если у вас есть металлическая кружка, ей можно было выбить кому-нибудь мозги во время барной драки. Но даже муху не прихлопнешь этими исчезающими бумажными штуковинами.

Он выхватил из воздуха летающий куб и осушил его, ожидая возражений какого-нибудь дерзкого глупца. Он любил драки в барах. Нет ничего лучше для разгона крови, чем украсть выпивку какого-нибудь дурака.

Никто не обратил внимания. Тридцать или около того клиентов продолжали разговоры и глазом не моргнув. Даже бар не возразил, просто отправил идентичный контейнер к ожидающему столику. Мелек Ахмар ссутулился. У него появилось предчувствие, что бар будет повторять процесс с бесконечным терпением, не важно, сколько порций он украдет.

Гурунга здесь хорошо знали. Он кривоного вышагивал от одного столика к другому, хлопая людей по спине, пикируя вниз, чтобы поцеловать пару дам в щечку – и начинались разговоры. Люди вскидывались ото сна, вспоминая, что у него не было эхо, они ломали тишину своими пыльными, отвыкшими от работы голосами, и он оставлял за собой тропинку шума и смеха.