Сергей Барк - Трансформер [СИ]

«Не хочу.»

Стекло мягко скрипнуло, затягивая маленькое тело мертвой хваткой в центр, пряча от всех тревог мира.

Дверь приоткрылась.

На пороге стоял Родион. Его губы дрогнули, произнося что-то.

Альфа нахмурился, глядя на странную позу Марка, глядящего на него невидящими, безумными глазами. Хотел сделать шаг. И наткнулся на сплошную стену кристально прозрачного стекла.

Неверяще оглядевшись, он увидел деформированную комнату, словно картина Дали, вырвавшись из рамы, захлестнула пространство вокруг.

Родион ощупал стекло и наконец понял, в чем дело!

Марк увидел изменившееся непонятной гримасой лицо. Кажется, Родион что-то кричал.

Альфа оскалил зубы. Удары посыпались на стеклянную стену. Только она была неприступна.

Так же, как и страх омеги потерять единственное солнце в темной обескровленной вселенной собственного проклятия. Как же оно жгло изнутри, образуя бездонную черную дыру, что не знает пощады и слабости.

«Почему так кричит Родион?»

Родион? Разве он не ушел?

«Что он кричит?»

Марк так отчаянно желал знать, что за слова срываются с любимых губ снова и снова… Его сознание потянулось к альфе и прозрачное стекло стало его частью, его продолжением, его мыслью, его телом, его ушами, его…

— Марк!

«Он зовет меня?»

— Марк! Слышишь? Прекрати это немедленно!!!

Почему он так зол? Отчего его лицо так серьезно? Ему плохо? Желваки на любимом лице дрогнули, беспомощность и непонимание исказили прекрасные черты.

Мое прекрасное наваждение…

— Марк, прошу тебя… прекрати это… вернись…

Марк очнулся.

Альфа никуда не ушел. Он все еще здесь. У его комнаты. Зовет его.

За его плечом родители. Папа рыдает, а отец раз за разом впечатывает окровавленный кулак в неуязвимую стену стекла.

Омега сглотнул, стряхнул оцепенение.

Хрустальная масса лопнула мириадами крошечных трещин в один единственный миг. Хрустнула. Разлетелась вдребезги, но ни один осколок не навредил близким людям или ему самому, потому что уже в следующий миг кристаллы снова превратились в воздух.

Марк вдохнул.

Запах клубники ударил в нос, когда Родион впечатал в себя омегу.

Захлебываясь головокружительным запахом, Марк вцепился тонкими пальцами в мягкий свитер.

— Марк, — раздался над ухом голос папы, — все хорошо, милый. Отпусти Родиона.

Но омеге этого совсем не хотелось. Он не сомневался ни секунды, что как только разожмет руки, альфа уйдет. И уже навсегда. То, что он устроил, чуть не убило его самого, а значит, он не может себя контролировать.

О какой защите могла идти речь, если он не в состоянии справиться с собственными эмоциями? А если он однажды причинит боль окружающим? Ранит Родиона?

Пальцы сжались крепче, костяшки побелели. Уткнувшись носом в грудь альфы, он не отвечал, молясь, чтобы время остановилось и он вечно мог вдыхать сладкий запах с изводящей душу кислинкой.

Волос коснулась теплая рука, погладила по затылку. Плечи немного расслабились.

— Хочешь подышать свежим воздухом? — Родион говорил спокойно, будто и вовсе не злился.

Помедлив немного, омега кивнул, все также пряча лицо.

— Вы не возражаете? — Вопрос был обращен к родителям. — Мы ненадолго.

Марк не был уверен, но кажется молчание продлилось довольно долго, а смелости взглянуть в родные лица не было. Что он мог увидеть там? Разочарование? Сожаление о том, что собственный сын свихнувшийся псих?

Послышался шорох тапочек о паркет.

— Они ушли, — еще через минуту сказал Родион. Его рука зарылась в волосы и пальцы легонько поглаживали голову. — Соберешься?

Омега кивнул и, оторвавшись от свитера, чуть отстранился, не глядя на альфу.

— Подождать снаружи?

Еще один кивок.

Родион тут же повернулся и пошел на выход, прикрыв за собой дверь.

Он был одет и не собирался переодеваться, ему просто хотелось немного побыть одному. Совсем немного.

Что же он натворил?

Сначала сорвался на альфу и наговорил того, что не следовало. А потом и вовсе потерял голову.

Марк оглянулся. Комната выглядела прежней: застеленная синим покрывалом кровать, застывшими буграми, старенький с выщерблинами шкаф, слегка покосившийся ковер, кажется все еще с орнаментом привычного рисунка, но тихий шепоток делился с омегой страшной тайной — «Смотри, я тот же самый, но ведь мы с тобой знаем, что случилось…»

Дрожь цапнула низ позвоночника и, вгрызаясь мелкими противными зубками паразита, стала ловко взбираться выше и выше, пробирая живот, грудь, забираясь в самое сердце. Омега кинулся вон.