Коллектив авторов - Звездная Ева

Есть поговорка: кто — уверен,
Тот будет есть свое рагу.
Но где рагу? И что есть розы,
Когда нет денег у меня?!
Так думал он, без всякой позы,
На склоне трудового дня.
В парижском небе рдели розы,
Как каждый день — на склоне дня.
Но в некий час, в тот час желанный,
Когда надежды полон взор,
Он слышит: говор иностранный
И замирающий мотор.

И вот, папашиной гаваной
Благоухает коридор.

Свершилось! О, пора работы!
Течет, струится градом пот…
Как оживить пустые соты?!
Она пришла. Легла. И вот,
Сорокалетние красоты
На растерзанье отдает.
Но ей помогут ли телята?!
Я понимаю, рамоли,
Который скиснул от разврата
И очутился на мели;
Но кто слыхал, чтобы телята
В восторг весталку привели?!
О, этот возраст трижды грозный,
Характер этот, этот пол!
Какою жидкостью серозной
Ты оживишь засохший ствол?!
А сорок лет есть возраст грозный,
И вопиет несытый пол.
И он решился. Тень Пастера!
Врач должен жертвовать собой…

Другие способы — химера,
Есть способ старый и простой!
Пред ним мелькнула тень Пастера,
Кивнув седою головой.
Паситесь, мирные телята,
Вас ждет иная в жизни роль!
В восторге все от результата,
Дочь короля и сам король.
Бьет нефть превыше Арарата
И скептик ищет: где же соль?…
Соль в том, что — соль не портит каши,
Вот, потрудился — и жених!

Берите промыслы папаши
И разрабатывайте их…
Ах, в мире все богатства краше.
Когда трудом достигнешь их!..

Коммунистка Донна Клара
Для всемирного пожара —
Чтоб культуру сжечь дотла —
Потрудилась, как могла.
Но пришла злодейка-старость,
Ослабела в сердце ярость.
Одряхлевшая мадам,
Потерявши счет годам,
Заговариваться стала:
То в защиту капитала,
То о том, что нэп нелеп,
А Россия — мрачный склеп…

В заседаньи Коминтерна
Гришка молвил: «Дело скверно;
Пан Дзержинский, наш орел,
В сумасшедший дом побрел;
Рыков — русская стихия, —
Допивается до змия,
Троцкий скоро в третий раз
Будет послан на Кавказ;
Коллонтай — в тоске тяжелой
От проблемы однополой…
Даже Цеткина сама
Нынче спятила с ума».

Сталин крикнул: «Верно! Браво!
Пригласите Наркомздрава:
Он подумает чуть-чуть —
И пропишет что-нибудь…»
Тут, не делая промашки,
Попросили у Семашки
Без задержки, в ту же ночь
Горю красному помочь.
И Семашко башковитый,
Окружен врачебной свитой,
Наловивши обезьян,
Причинивши им изъян,
Приступил: «Начнемте с Клары,
У нее все ткани стары:
Ей для красных пропаганд
Не хватает свежих гланд».

Вce свершил Семашкин гений.
Ночь прошла без осложнений.
Гланды Кларе по нутру,
Встала Клара поутру,
Молода, стройна, красива,
Жизнерадостна, игрива,
В глазках искорки горят
И надежду всем дарят.
Нацепила брошь и кольца,
Ущипнула комсомольца
И стремительным прыжком
Поскакала в Совнарком.
Посылая всем улыбки,
Изогнула стан свой гибкий
И вскочила на карниз,
И глядит оттуда вниз.
А внизу сидит Семашко.
Клара вскрикнула: «Милашка!
Я полна огня и сил,
Ты мне юность возвратил».
Поглядела вниз лукаво
На Семашку, Наркомздрава,
И, забыв свой слабый пол,
Ловко вспрыгнула на стол.
Изорвала все бумажки.
И в объятия Семашки
Жадно бросилась, запев
Эротический напев.
Тут смутились все наркомы:
«Что за странные приемы?»
И, покуда не остыл
Обезьяний Кларин пыл, —
Посадить решили в клетку
Слишком пылкую кокетку…
И с букетом красных роз
К ней приставлен Наркомпрос.